[шериф]

Уважаемые сообщники!
Вся администрация сообщества приносит извинения за долгое отсутствие обновлений. Дела, учеба, работа, злые бывшие девушки и всё прочее. В связи с этими каникулами на неопределенное время приостанавливается прием работ на рецензирование. Мы понесли некоторые потери в команде и пока не знаем, сколько нам потребуется на полное её восстановление.

С уважением,
скучающий по вам всем шериф.

@темы: административное

---

[Рецензия #24]

[шериф]

Название: Впервые в смерти
Автор: Jenny
Фэндом: «Тринадцать Привидений» («Черный Зодиак»)
Пейринг: Джаггернаут/Шакал
Рейтинг: R
Жанр: ангст
Статус: закончен
Дисклеймер: автор на персонажей, как на живых, так и на неживых, не претендует и никаких прав собственности на них не имеет.
Спасибо: товарищу  Полосатый Фредерик, который меня допинал)
Посвящение: моему горячо любимому Полосатому Фредерику, у которого есть чувство вкуса, умение выбирать дрочных персонажей и способность долго, обстоятельно и очень нежно пинать ленивых фик-райтеров)) люблю тебя)

Текст

Прозрачные стены. Очень много прозрачных стен. В этом доме все стены прозрачные. Стекла. Стекла. Стекла. Закрытые окна. Запрещающие надписи. Запреты. Запреты. Запреты.
Мысли текут по кругу, все увеличивая скорость. Как вращающийся барабан револьвера. Как красно-черный круг рулетки.
Стены. Стекла. Заклятия. Запреты. Клетка.
Клетка-клетка-клетка.
Стеклянная клетка. Двенадцать камер.
Джаггернаут бьет кулаком по стеклу. Письмена вспыхивают горящим золотом, прошивают руку отчаянной, полузабытой болью. И безумие спадает, замирает в мертвых глазах, растворяется в застывшей крови. Разрушитель откидывается назад и падает спиной на пол, точно так же, как падал тогда, когда его, еще живого, прошивали пули полицейских.
Вокруг тугим кольцом смыкается безумие. Для безумия, в отличие от призраков, расписанные заклятиями стены не становятся преградой.
Клетка. Клетка-клетка-клетка. Клетка!
Уничтожить. Убить. Разбить. Разрушить. Разрушиться.
Безумец-Шакал в соседней клетке бросается на стену всем телом. Раз за разом. С той же нелепой, обреченной силой. Раз за разом вспыхивают письмена, вычерченные на стекле, обжигают мертвое тело призрачной болью. Раз за разом Шакал отлетает на пол, путается в обрывках смирительной рубашки, бьется закованной в железную клетку головой об пол.
Клетка в клетке. Клетка в клетке в клетке в клетке. Целая галерея клеток. Целая… машина клеток. Дьявольская машина.
Ненависть. Ярость. Одержимость. Боль.
Насилие порождает насилие. Смерть порождает смерть. Боль порождает боль.
Безумие порождает безумие.
Джаггернаут лежит на полу, безразлично разглядывает бросающегося на стену Шакала. Безумца. Шакала. Собаку.
Эмоции одержимого призрака тугой отчаянной силой разливаются по всему подвалу, бьют с размаху, захлебываясь сами собой.
Лишенные возможности говорить, призраки научились обмениваться мыслями, полуэмоциями, псевдоэмоциями.
Джаггернаут закрывает глаза и «прислушивается» к тому, что «говорит» Шакал.
Разрушение ради разрушения. Безумие ради безумия. Боль ради боли. Ненависть ради ненависти. Смерть ради смерти. Смерть. Смерть. Смерть. Смерть…
Он замолкает и несколько долгих минут, или часов, или лет Джаггернаут слушает только стук надетой на его голову клетки о стеклянную стену их громадной тюрьмы. Иначе биться головой о стену у Шакала не выходит.
Когда Разрушитель открывает глаза, они сталкиваются взглядами.
Красноватые, в бельмах, глаза Джаггернаута с серыми, подернутыми пленкой безумия, глазами Шакала.
Разрушитель протягивает руку, касается пальцами стекла. Надписи загораются в ту же секунду, хлещут болью. Джаггернаут не отдергивает руку, кладет ладонь на стекло, не отрывает взгляда от настороженных глаз Шакала. Безумец смотрит на него долго. Смотрит и ждет. А потом протягивает руку сам.
Если бы не расцвеченное горящими заклятиями стекло, они сцепили бы пальцы.

Прозрачные стены. Много прозрачных стен. В этом доме все стены прозрачные. Поэтому через них очень хорошо видно тех, кто приходит в дом. Тех, кого сюда никто не звал. Тех…
…кого можно будет убить. Убить. Убить. Убить.
Калечить. Пытать. Пугать. Убивать. Уничтожать. Разрушать.
Ну же. Ну же, подойди сюда. Давай же.
Дьявольская машина работает. Кольца вращаются по кругу. В двух плоскостях. Пока в двух.
Последний. Я последний.
Джаггернаут лежит на полу и смотрит, как за стеклом ходят люди. Настоящие живые люди из плоти и крови. Настоящие живые люди, которые умеют говорить словами и могут взять друг друга за руку. Джаггернаут думает, в какой последовательности будет их убивать.
Сначала, несомненно, мальчишку. Потом девчонку. Они самые сладкие, их нельзя оставлять на потом. Следующей будет темнокожая. У нее кожа как у Молота. Пусть ее тогда убьет Молот. Потом мужчин. Сначала молодых. Одного с портфельчиком. Пусть его убивает Принцесса. Она не любит мужчин. А второго… а второго, который читает мысли, я убью сам. Сам. Убью. Убью. Убью…
Никто не смеет читать мои мысли. Никто не смеет знать, что я _чувствую_.
_Что_ я чувствую.
Джаггернаут тяжело, одержимо бросается на стену, так, как до этого на нее бросался Шакал. И парень-экстрасенс с полными карманами таблеток отшатывается назад. Парень знает о призраках и без очков. Парень даже чувствует их – без очков. Так вот легко и просто. Разрушитель медленно проводит пальцем по своей изрешеченной пулями шее, не отрывая взгляда от лица экстрасенса. Ему кажется, что его мертвые губы разрывает улыбка. Джаггернаут прекрасно знает, что они больше не умеют улыбаться.
Белокурую девчонку надо будет отдать Шакалу.
Джаггернаут лежит на полу и считает буквы в надписях на стекле, как считаю звезды в созвездиях.
Шакал не любит женщин. Женщину надо отдать ему.

Дьявольская машина работает. Вращаются шестеренки механизмов, размеренно ходят поршни, один за другим раскручиваются кольца Басилея.
Одна за другой открываются клетки.
Один.
Мальчик со стрелой во лбу. Первенец. Игрок. Ребенок. Безвинный. Мертвый.
Два.
Разрезанный на куски мужчина. Торс. Поражение. Побег. Смерть.
Три.
Повешенная красотка. Удавленная. Женщина. Алчность. Эгоизм. Разбитые жизни.
Четыре.
Чистая душа. Потерянная возлюбленная. Семья. Самопожертвование.
Пять.
Мальчишка. Растерзанный принц. Красота. Мания величия. Скорость.
Шесть.
Красавица. Разгневанная принцесса. Недовольство. Операции. Самоубийство.
Семь.
Эмигрантка. Паломница. Одиночество. Ведьма. Казнь.
Восемь.
Девять.
Семья. Огромное дитя и ужасная мать. Цирк уродов. Насилие. Жестокость, порождающая жестокость.
Десять.
Кузнец. Молот. Обвинение. Унижение. Ярость. Убийство.
Одиннадцать.
Безумец. Шакал.
Шакал…

Джаггернаут слушает. Всей кожей, всем огромным эмпатическим полем, доступным только мертвым и экстрасенсам. Слушает.
Вот убивает парня с чемоданчиком Разгневанная принцесса.
Вот похищает мальчишку Удавленная.
Вот калечит девчонку Шакал.
Вот на сцене появляется еще одно действующее лицо. Из плоти и крови. Или… два.
Разрушитель чувствует его. Человека, собравшего машину Басилея. Человека, захватившего их всех. Засунувшего в клетки. Запершего. Бросившего. Их. Всех. Каждого. В клетки. В стеклянные клетки с разгорающимися желтым письменами. С желтыми бьющими по мертвым нервам письменами. Бьющими, стоит только прикоснуться. Прикоснуться…
Раскручивается механизм машины. Вступает во вращение последнее, двенадцатое кольцо ока бездны. Складываются в линию последние символы. Вращаются шестеренки, качаются противовесы. Последний, двенадцатый замок, снят. Последняя дверь раскрывается. Меркнут заклятия на стекле.
И Разрушителя с головой захлестывает смерть.

У экстрасенса дрожат зрачки. Или это только кажется. Еще дрожат губы, дрожат руки, дрожат колени. Он весь – как резонирующий провод – дрожит. А еще – боится.
Джаггернаут чувствует этот страх, упивается им, захлебывается.
Страх. Страх. Страх. Смерть. Близкая, близкая смерть. Настоящая смерть.
Разрушитель наблюдает за тем, как Молот яростно, одержимо избивает мальчишку-экстрасенса вмонтированной вместо руки кувалдой. Молоту не нравится убивать, не нравится бить и калечить – Джаггернаут знает это наверняка. А еще Молота захлестывает безумием. Безнадежным горьким безумием, поработившим всех в этой чудовищной клетке.
Молот отступает, хлестнув по изувеченному лицу Разрушителя затянутыми кровью глазами.
И Джаггернаута накрывает с головой.
Страх. Боль. Безумие. Кровь. Насилие. Ненависть. Жестокость. Боль. Страх. Безумие. Боль. Смерть.
Смерть. Смерть. Смерть.
Пелена спадает с глаз только тогда, когда парень-экстрасенс в его руках перестает дышать. Несколько секунд Джаггернаут смотрит в его лицо, пытаясь понять, что именно он сейчас чувствует. Открытие ему не нравится.
Зависть.

Бессмертие.
Бессмертие. Бессмертие. Бессмертие. Смерти нет!
Это тебе нравится? Нравится – не жить?
Нравится – не умирать?
На самом деле?
Безумие бьется в меняющие положение стеклянные стены. Безумие раскручивается тугими спиралями, собирается в клубок, раскидывает липкие щупальца.
Безумные бессмертные призраки пьют это безумие, как воду. Тонут в нем с головой. Топят в нем свое бессмертие.
Выкручивающее кости, сжигающее разум, въевшееся в кожу ненавистное бессмертие.
Больше всего двенадцать пленников генерирующей безумие машины Басилея завидуют тем, кого они убивают. Завидуют живым людям из плоти и крови. Живым людям, которые могут умереть насовсем.

Лабиринт.
Лабиринт из стеклянных стен. Лабиринт из вспыхивающих надписей. Лабиринт из боли.
Целый дом боли.
Они сталкиваются в узком коридоре. Случайно? Умышленно?
Серые глаза Шакала густо затянуты безумием, как пленкой. Искривленные в чудовищной улыбке губы покрыты старыми шрамами, расчерчивающими болезненно-серую кожу. Шакал скрипит зубами, переминается с ноги на ногу, то ли готовясь к атаке, то ли к побегу.
Джаггернаут смотрит на него с высоты своего роста. Безумие накрывает его медленно, будто вливаясь по капле. Безумие, тянущееся от расписанных стен, от пола, холод которого они оба не чувствуют, от потолка, теряющегося в темноте. Безумие. Одержимость. Страсть.
Разрушитель ловит Шакала за плечи, опрокидывает спиной на пол и наваливается сверху.
Они – бестелесные призраки. Они просто духи. На самом деле их нет.
Но на них самих, на их взаимодействие друг с другом, распространяются те же законы, что и на живых. Ворох тактильных ощущений, лавина запахов, вереница вкусов.
Шакал бьется под ним, вырывается. Его руки, кажущиеся лишенными костей, обвивают шею Джаггернаута, отросшие ногти царапают спину, шею, скрипят, натыкаясь на застывшие в мертвой плоти пули. Безумец бьется клеткой об пол, пытается вырваться, сбросить чужое, вмиг потяжелевшее тело. Разрушитель прижимает его крепче, не отрывая глаз от искривленного в агонии лица Шакала. Под кожей, по венам и где-то вне их, разливается полузабытое тепло, становящееся с каждой секундой все горячее.
Огонь. Жар. Страх. Страсть.
Джаггернауту впервые в смерти кажется, что он чувствует что-то кроме боли. Холод чужого тела в руках. Прикосновение чужих рук к коже.
Он берет Шакала одержимо и яростно. Последний раз в жизни, первый раз в смерти.
Стеклянные стены реагируют на них, озаряются золотом заклятий. Джаггернауту нет до этого дела – это накрывает одуряющей свободой, властью и сводящей с ума нежностью. И еще – скачущими по кругу мыслями Шакала.
Мысли безумца сливаются в крик. В один сплошной невнятный вой.
Больно. Больно. Больнобольнобольнобольнобольнобольнобольнобольно.
Хватит!
Джаггернаут останавливается, замирает; рассматривая застывшее в болезненной гримасе лицо Шакала. А потом наклоняется ниже, разодранные прутья клетки на голове безумца царапают его скулы, разрывают мертвую плоть. Разрушитель не замечает этого. Его почерневшие от разложения губы касаются изодранных в кровь губ Шакала.
Машина Басилея доходит до предела, Черный Зодиак выстраивается в нужном порядке, знаки вспыхивают ненавистным золотом.
Сила дьявольской машины вырывает призраков со своих мест, расставляет по местам чудовищного Черного Зодиака, замыкает в единую систему.
Джаггернаут успевает запомнить только удивленные, на секунду – совершенно нормальные - глаза Шакала. А потом его прожигает болью, вливающейся в вены желтым дьявольским золотом, и время останавливается.

В Бездну заглядывают они.
Не Басилей, придумавший дьявольскую машину.
Не безумец из плоти и крови, сумевший ее создать.
В Бездну заглядывают они. Бестелесные существа, жертвы чужого сумасшествия, пленники стеклянного дома.
И Бездна в ответ заглядывает в них. В их прошлое, настоящее и будущее, которого, как им кажется, у них нет.
Бездна разбирает их по винтику, рассматривает каждый элемент их полуистлевшей души, любуется ими, любуется их несовершенством. Бездна прорывается через их глаза, разглядывает их клетку, опутанную заклятиями на известных лишь ей одной языках. Бездна принюхивается, приглядывается, прислушивается. Бездна понимает их лучше, чем они сами. И Бездна прощает их. Прощает за секунду до того, как разваливается на части дьявольская машина.

Боль. Страх. Ярость.
Месть.
Месть мертвых – живым. Живому. Одному единственному живому.
Живому, обрекшему мертвых на мучения.
Они убивают без жалости и с удовольствием. И, впервые в смерти, обдуманно, без захлестывающей глаза пелены безумия.
Убивают.
Машина Басилея, дом из стекла, клетка для духов, рушится, как карточный домик. Осыпается ворохом стеклянных осколков, разбивается сдерживающими заклятиями, перестает быть тюрьмой.
Они, недавние пленники, стоят под градом осколков, не способных причинить им вреда, и наблюдают за тем, как дьявольская машина перестает быть.
Джаггернаут считает осколки, как недавно считал буквы в надписях, как всегда хотел считать звезды.

Потом они уходят. Не живые и не совсем мертвые. Уходят прочь из дома, много часов, или лет, или вечностей бывшего им тюрьмой.
Уже там, за пределами дьявольской машины, Джаггернаут поворачивается к Шакалу и протягивает руку. Шакал смотрит недоверчиво, скалится, силясь улыбнуться. А потом касается исцарапанной ладонью ладони Разрушителя, и призраки сплетают пальцы. Впервые в смерти.
Это так ток, как раскаленная лава, как живой огонь – по мертвым венам. Так действуют наркотики, или летящие в лицо пули, или безумие. Высшая его форма – как высшая форма доверия, когда чувства, не высказанные вслух, принадлежат двоим. Это как… жизнь в смерти.
Они уходят, держась за руки. Если бы кто-то из живых мог видеть их, он бы решил, что они – влюбленные. Но ведь призраки убийц не умеют любить, правда?
Если вы попробуете сказать это им – вы узнаете много нового о призраках.

_______________________________________________________________

Рецензия от плохого полицейского

Мммама. Я помню этот фильм, и гугл услужливо вывел мне ссылку на картинки с изображением вышеозначенных героев (в дневнике автора, что примечательно), и поэтому я могу только плакать и звать мамочку. Но... Но они же страшные! Страшные как атомная война! Оба! И мертвые! И психи! Фух.
Вы прослушали миниатюру "Бэдкопа передернуло".
А теперь к критике.
Мне показалось, что текст несколько суховат для чувака, который страдает страстным безумием. Хотя, волне возможно, что я читал без выражения, и даже не вставал на стульчик.
Есть небольшие перекосы в перечислениях, но это только на мой взгляд, а логические цепочки в описаниях, как известно, - исключительно авторская забота и прерогатива.
Признаюсь честно, мне фик не понравился. Но это скорее мой личный сквик на некрофилию и так далее по списку.
Если же отрешиться от эстетического несовершенства и агрегатного состояния героев фика, то вполне на уровне. Не сказать, чтобы шедевр, но вполне качественная вещь.
Мой вердикт: воздержался.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от хорошего полицейского

Это, наверное, будет самая личная рецензия из всех, ну, по ряду причин. Надеюсь, автора это не покоробит. Если же всё-таки что не так, то заранее прошу прощения. Я читал Ваш текст от начала и до конца как оридж. Только когда закончил читать - полез смотреть матчасть, потому что заинтересовался источником. И только уже совсем-совсем после, по наитию Бэдкопа, в подброшенной им ссылке, я узрел, наконец, как выглядят эти самые персонажи-призраки. Исходя из этой хитровыебанной системы, мои впечатления от текста постоянно менялись. Поясняю.
Не посвященный в матчасть, я сначала представил себе Джаггернаута и Шакала обычными на вид, хоть и знатно потрепанными (ну там всякие бельма) парнями. Личный момент намба уан: я очень усиленно играю в компьютерную игру "Сталкер" и значительно фапаю на персонажей. Так вот, Джаггернаут у меня резко ассоциировался с героем книги "Пустые земли", сталкером Джаггером, а затем с песней Enter Shikari - Juggernauts. Да, я такой болван, приехали.) В общем, я испытал симпатию к этому герою, Вашему, и стал читать дальше, как ни в чем ни бывало.
Собственно, сам текст мне очень понравился. Это добротный ангст, с такой нагнетающейся постепенно атмосферой, будто струна натягивается и натягивается и натягивается и натягивается до бесконечности (да, я оценил фишку с повторами), а потом лопается, звонко и страшно, но всё-таки не неожиданно. У Вас получилось передать атмосферу безысходности, страха, ненависти, боли. Я пока читал, сгрыз фильтр сигареты. Я увидел всё, о чем Вы говорили, никогда не видев фильма и ничего не зная о матчасти. Я считаю, это плюс, большой плюс. Я в принципе питаю слабость к маньячным и психоделическим тематикам, немало читал подобного, а потому считаю, что Ваш текст удался, и Ваш посыл вполне ясен. Где-то зашкаливали повторы, и, наверное, Вам тут не единожды ещё скажут, что они были лишними. Я бы тоже так сказал, наверное, но в какой-то момент мне вдруг показалось, что автор здорово вжился (на момент написания) в шкуры главных героев, и его самого охуительно клинит, и он просто уже не может остановиться, продолжая повторять и повторять и повторять и повторять. Дело в том, что я тут увидел эмоции, даже эмоции непосредственно автора в этих повторах. И мне это было приятно. Это красивый ангст, атмосферный.
Собственно, когда я увидел, как выглядят те, о ком написан текст, я не разочаровался. Более того, моё упрямое сознание ни в какую не хочет менять тех, кого я представил ранее на тех, кого я увидел потом. Именно за это, наверное, стоит просить прощения у автора, я не увидел тех, о ком он писал, а потому слишком пристрастен. Для меня это оридж, всё равно. Качество текста мне понравилось, сам текст мне понравился, в общем, да.
Мой вердикт: нравится. и фильм посмотрю.

с уважением,
 хороший полицейский

Рецензия от шерифа

Этот текст явил настолько термоядерную смесь моих кинков и сквиков, что я, пожалуй, воздержусь, а то точно запутаюсь в словах.))

искренне Ваш,
 шериф

@темы: ангст, Фандом: «Тринадцать Привидений» («Черный Зодиак»), фанфикшен, рецензия, R

---

[Рецензия #23 ]

[шериф]

Название: Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах…
Автор: Томатная паста
Фэндом: Tokio hotel
Объем: 922 слова
Категория: слэш
Жанр: romance, POV Саки
Рейтинг: детский
Пейринг: Саки/Билл
Саммари: Он просто рядом. Биллу здесь лет 15-16, Саки всё ещё телохранитель группы.
Дисклаймер: мои только фантазии, не более.
Благодарность: группе КиШ за любезно предоставленное для стыривания название.

Текст

Он устал. Он просто нереально устал. Сидит на этом дурацком пластиковом стуле, вытянув свои длинные ноги. После концерта ему нужно побыть одному, и я охраняю его покой. И в такие моменты, глядя на него через приоткрытую дверь, я думаю, какой же он всё-таки ребёнок. Не по годам деловой, вызывающий, я бы даже – если бы ни был мужчиной – сказал, что сексуальный, но всё-таки просто восемнадцатилетний мальчишка.
На людях – он Звезда. Он кумир и божество. Он лучший. Даже его старший брат уходит на задний план, несмотря на всё своё нахальство и бьющее через край обаяние. Но никто из этих людей – истерично визжащих поклонниц, купленных и неподкупных журналистов, таких же звёзд как он – не знает, как сильно этот мальчик боится. А боится он буквально всего. Нет, не каких-то там пустяков, типа мышей и прочей живности. Хотя и их не слишком жалует. Он боится, что зал плохо примет – а такого ещё ни разу не было; что пропадет голос – это было и мы все чуть с ума не сошли, пока всё не наладилось; боится своих же поклонниц – есть среди них такие экземпляры, которые, не сомневаясь ни секунды, разорвали бы его по клочкам на сувениры. Он боится хищного блеска их голодных глаз, их протянутых к нему рук.
Когда приходится уводить его от толпы, прикрывая его спину рукой, я чувствую, как буквально дрожат его мышцы под моей ладонью. Как он испуганно вздрагивает, стоит кому-то из толпы испустить наиболее громкий вопль восторга. Он сиротливо жмётся поближе ко мне, зная, что в случае чего я не дам его в обиду. Он может быть на грани срыва от страха, но на лице даже в этот момент будет играть ослепительная улыбка. И лишь когда вэн отъезжает подальше от толпы, он позволяет себе расслабиться. Только вот взгляд еще долго остаётся такими же настороженно-затравленным.
Самое страшное для него – первый шаг на сцену. Я вижу его глаза, когда он стоит за кулисами, нервно покусывая большой палец. Взгляд как у потерявшегося ребёнка с немым вопросом «Что же мне делать?» и невысказанной просьбой «Заберите меня отсюда!» Он весь напряжён, когда стоит возле меня, и я почти физически чувствую его состояние. И я не знаю, как защитить его от этого страха. Как сделать так, чтобы он не смотрел на меня с такой немой мольбой каждый раз, как нам приходится продираться сквозь толпу.

Помню, раз на какой-то вечеринке он почувствовал себя плохо, и Дэвид попросил меня отвезти его в гостиницу. В машине Билл заснул, доверчиво прижавшись к моему плечу. Ветер, влетавший в приоткрытое окно, ерошил его волосы. Одна из прядей елозила ему по носу, и он страдальчески морщился, то и дело судорожно втягивая воздух, собираясь чихнуть. Старая не разбудить его, левой рукой я неловко отвёл прядь и знаком попросил закрыть окно. Он глубоко вздохнул и пошевелил носом, словно проверяя, не помешает ли что-то ещё его сну. Это движение было настолько детским, что я невольно улыбнулся. Какой же он всё-таки ребёнок… Когда он вне толпы, он совсем другой: немного взбалмошный, но всё равно какой-то уютный что ли. Как маленький котёнок. Такой же слегка нелепый, но забавный. Я сам не заметил, как моя рука, убрав непослушную прядь, так и осталась лежать на его голове, легонько перебирая жесткие от лака волосы. Я часто касаюсь его волос, когда он выходит из машины, только на этот раз защитный жест трансформировался в нежное поглаживание… Господи, что я делаю? От неожиданно пришедшей мысли я чуть было не оттолкнул его: мне нравится гладить его, нравится его доверчивое тепло на моем плече, его спокойная уверенность во мне, что он дома, что это правильно – вот так, прижавшись угловатым боком, сопеть мне в плечо. А я? Я могу доверять себе? Нет, даже не хочу разбираться, и думать об этом не буду, потому что... да потому что даже думать об этом нельзя! Но, глядя на его расслабленно приоткрытые губы, прислушиваясь к тихому мерному дыханию, я понял, что этот мальчишка занимает практически главное место в моей жизни. И повинуясь какому-то неконтролируемому импульсу, я чуть склонился над ним и коснулся губами пахнущей чем-то сладким макушки. Всего один раз, пока Билли спит. Я знаю, что больше это не повторится. Если только... мой ребенок снова, умучившись, не уснет на моем плече в тесном полумраке машины... И я как вор снова украду частичку его запаха..
Словно почувствовав что-то, Билл завозился. Я замер, боясь, что он проснулся и заметил мое прикосновение. Но он лишь шумно вздохнул, устраиваясь поудобней, и обдал мою шею своим жарким дыханием. Обнять его покрепче, прижать к себе? Нет, моей успокаивающей руки на плече вполне достаточно. Достаточно - для него, потому что для него это – привычка. А я... я и знать не хочу, что за чувство охватывает меня, пронизывая руку током, восходящим от его узкого плеча. Я просто промолчу, серьезный и надежный – как всегда, каким он привык меня видеть. Не надо ничего менять, пусть всё остается так, как есть – пушистые волосы с одной стороны разделительной полосы, и моя рука – с другой…
- Я готов, - он вышел из пустой гримёрки. Я молча кивнул, пропуская его вперёд. Возле выхода со стадиона его уже ждали Том, Георг и Густав. Эта троица как всегда хохотала и балагурила, скрывая свой страх перед толпой. «Выход через 3 минуты», - оповещает меня через наушник голос Тоби.
- Три минуты, парни, - Георг кивает, Том как всегда улыбается и ловит свои вечно спадающие штаны. Сталкиваюсь взглядом с глазами Билла. Зрачки расширены, он, не отрываясь, смотрит на меня, снова становясь маленьким затравленным зверьком. Страх. – Идём.
Двери распахиваются, и группа выходит на улицу. Раздаётся дружный рёв нескольких десятков глоток. Билл в последний раз оглядывается, словно проверяя, иду ли я. Я иду. Я здесь. Не бойся, малыш. Пока я рядом, никто не посмеет обидеть тебя.

_______________________________________________________

Рецензия от плохого полицейского

Ну а чего собственно я мог ждать? Едва прочтя первый абзац сего творения, я словил объемистую пачку лулзов, что шлепнула меня прямиком в лимбическую систему. Ну во-первых, Саки - дурацкое имя. Простите, не удержался. Это претензия к родителям означенного персонажа, а не к автору. А вот следующее - ни что иное как тычок в сторону внимательности: в шапки русским по синему написано, что Биллу на момент действа пятнадцать-шестнадцать лет, но! В первом же абзаце уважаемый Саки, он же Мэри-Сью изрекает: "просто восемнадцатилетний мальчишка". Признаюсь, это сделало мое впечатление от текста. Ни последующее трогательное описание спящего человека-ёршика, ни его приоткрытые губки, ни даже женоподобность размышлений Саки, не смогли затмить впечатление от "ночь с пятницы на понедельник"...
Мой вердикт: работать и еще раз работать, а не сублимировать свои матримониально-сексуальные планы в творчество.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от дерганного ирландца

Я вижу в этом тексте одну большую проблему: взрослый здоровый дядечка размышляет ну просто один в один как влюбленная в старшеклассника девица, пребывающая в разгаре переходного возраста. Ну или как мальчик-пидор лет 14-ти, очень впечатлительный и по ночам втихую наряжающийся в мамино бельё и шпильки. Посему, хотелось бы, чтобы автор в следующий раз был внимательнее к проработке психологии, если возьмется за такой жанр, как POV. Мы же знаем, что не все люди размышляют одинаково, да? То есть, направление мысли у взрослого мужчины не то же, что у собачки или маленького мальчика. Когда мужской персонаж подобного толка вдруг становится мерисью - это печально. "Угловатый бок" и ещё несколько особо заметных огрех. В целом, моя единственная претензия именно к мерисьюшности. Всё остальное у Вас не ужасно, но и не здорово, в общем, есть к чему стремиться.
Мой вердикт: больше внимания уделять психологии гг.

пью за Ваше здоровье,
 дерганный ирландец

Рецензия от шерифа

Текст не плох, не хорош, он обычен и, к сожалению, предсказуем. Неточности, на которые указал бэдкоп - подправить. Психологию, как советует ирландец, продумать. А потом сесть и переписать. И, может быть, станет лучше. Ну а если не переписать, то в следующем тексте учитывать эти моменты.
Мой вердикт: воздержался.

искренне Ваш,
 шериф

@темы: Флафф, G, Фандом: Tokio Hotel, фанфикшен, рецензия, POV, Романтика

---

[Рецензия #022]

[шериф]

Название: Венский Кофе
Автор: Винни Винчестер
Фэндом: Inception
Объем: драббл
Категория: фэм
Рейтинг: PG
Пейринг/Персонажи: Мол/Ариадна

Текст

Я знаю, тебе нравится слушать разные истории.
Хочешь, расскажу одну? Историю о любви и ненависти, о покорности и свободе...трам-пам-пам, и все такое... Ты знаешь все эти слова.
А слова - с ними только танцуют. И ничего больше.
Щелчок зажигалки.
Станцуем твист? Меланхоличный твист, слоупок-твист?

Клуб дыма.
Вот представь себе, дорогая моя девочка в бежевом тренче, небольшое уютное кафе посреди Вены. В нем черно-белый кафель, уложенный шахматкой. В нем круглые столики, а на них - стулья вверх ногами. На одном из столиков нет стульев, зато расстелена кипенно-белая скатерть, и стоит крошечная чашка с настоящим венским же кофе. Ты никогда не пила венский кофе? Вот и не советую. Он термоядерный.
В пять утра в Вене пасмурно и неуверенно. Я никогда не любила просыпаться так рано - в пять утра просто тошнит от такой рани господней. Принцесса моей сказки тоже терпеть не может просыпаться в одно время с рыбаками. Она не Рыбак. Она - Архитектор снов. Ты, конечно, знаешь, как ее зовут. Я думаю, она дала Тезею нить именно потому, что построила тот лабиринт. И великий Рыбак, райский привратник, тут ни при чем.
А Минотавра посадил кто-то другой. Наверняка, это был мужчина.

Звяканье ложечки.
Ну и вот.
Принцесса сидит за единственным накрытым столиком и смотрит в окно. Как ты думаешь, во что она была одета? Мне кажется, на ней обязательно что-то красное и что-то белое. Я думаю, Ариадна в курсе, что ее тип внешности стилисты называют "зимним" - фарфорово-белая кожа, угольно-черные волосы, все на крайностях. Таким людям идут яркие цвета. Я думаю, ее волосы рассыпаны по плечам, а манжеты блузки выбиваются из-под ярко-красной кофточки. Давай немного полюбуемся на нее. Тшшш, тихо, она смотрит. Замри, не дыши.
Ты видишь, как она оглядывает пустое кафе? Смотри, она откидывает свои прекрасные волосы и не щурится, нет - ее взгляд не задерживается ни на чем. В осознанных сновидениях нельзя слишком долго смотреть на что-то - сон грозит поплыть. Особенно это актуально для новичков, а наша тоненькая принцесса в бизнесе не так уж давно. Смотри, смотри, как ее зрачки мечутся туда-сюда.
А ты не знала?
Возьми печеньку с корицей, тренчхантер, уже можно шевелиться. На нас не смотрят. Да. Мы тоже в венском кафе, тоже сидим за столиком с белейшей скатертью, у нас тут блюдечки с тирамису и печеньем, а еще чашечки с черным чаем.
Гхм. Ну, естественно, ты не помнишь, как мы тут оказались.
Мы же нарисованные.

Стряхивается пепел.
Чшш, давай послушаем.
Каблучки стучат. Слышишь?
По венской мостовой, вдоль белых зданий в классическом стиле, мимо высокой пирамиды из мраморных статуй и золотых надписей - ее зовут Чумным Столбом, в память о жертвах мора, но это совсем не столб, это какой-то вертикальный курятник в гипсе, - так вот, мимо белого и золотого цокают женские каблучки.
Ариадна тоже слышит. Она настораживается.
Кажется, в ее личном сне не должно было быть посторонних. Этот кусочек Вены она не показывает никому, ни при каких обстоятельствах. У каждого человека есть такое место, куда он может спрятаться, и лучше, если никто об этом месте не знает. Ну, вообще-то, тут есть еще мы, но наша принцесса о нас не подозревает, так что этот фактор мы уберем из уравнения.
У нас нынче задачка с неравенством. Нужно поставить знак. Больше, меньше, равно.
Ариадна больше-меньше-равно Мол.
Да, это Мол, знакомься.
Нет, я понятия не имею, почему ее назвали в честь Дарта Мола, воплощения ярости и гнева в Звездных Войнах.

Вот, гляди, высокая женщина в длинном платье заходит внутрь кафе. Ее походка царственна, ее манеры элегантно экономны. Она похожа на черную пантеру.
Она похожа на королеву.
Мечтательный вздох.
Мол садится напротив Ариадны и закуривает. Нет, она курит Житан, полагаю; я такое не выношу. Оставь мою пачку в покое, девочка-потрошитель, на ней ничего не написано. Художник поленился.
Давай послушаем.
- Почему ты здесь? - спрашивает принцесса.
- Спроси у своего подсознания, - королева, улыбаясь уголком рта, выдыхает дым.
Они смотрят друг на друга долго.
Видишь ли, Ариадна уже достаточно натренирована, чтобы удерживать в фокусе какой-то один предмет, до того виденный много раз. С Мол она сталкивалась достаточно часто, не при самых приятных обстоятельствах, конечно. Но этого хватило. Потому что наша девушка обладает цепкой памятью, а еще она в курсе, что лучше всего запоминается то, что впечатляет и потрясает.
Элитарная француженка Мол, проекция подсознания Кобба... Она впечатлила Ариадну, о да. Может быть, королева похожа на маму принцессы. Тогда нужно ставить "Ариадна меньше Мол".
Если Мол всего лишь преграда к Коббу, то тогда мы напишем "Ариадна больше Мол". Потому что королева - бывшая. И мертвая. А мы во сне у живой Ариадны. Она - на своей территории. О, Ариадна - сильная девочка, она победит Мол, если та посмеет напасть.
Мурлыканье.
Но что-то мне подсказывает, что их взгляды друг на друга означают равно... Наши чудовища из снов - это мы сами.
Что, кончились печеньки? И тирамису тоже? Ну, наколдуй себе еще, дорогая моя, нашла проблему.

Сигаретный дым плывет над рыжей и красноволосой.
- Зачем ты здесь? - делает попытку Ариадна.
- Потанцуем? - тонко улыбается Мол.
Королева встает из-за стола и подает тонкую руку принцессе. Та, подняв бровь, раздумывает секунду и решается.
Они танцуют - скорее, плывут, в длинном томном вальсе, - посреди кафе, плавно изгибаясь, не отрывая глаз друг от друга. Между ними искрит воздух. Ариадна не знает, чего ожидать, а Мол... Мол всегда была опасной штучкой, так-то.
- Ты перешла ко мне в наследство от Кобба? Ты же была не такой на самом деле? Кобб слишком хорошо о тебе думал, да? У тебя ведь было двое детей, с ними не поцарствуешь...
- Если я ничего не помню, это не значит, что мои действия лишены смысла.
- Это же из фильма! - ахает Ариадна. - Из Memento! То есть, ты...
Да, моя дорогая нарисованная девочка, королева говорит словами принцессы.
Может быть, Мол - проекция. Может быть, Мол - женщина, которой восхищается Ариадна.
Как думаешь?
Что будет дальше, мм?
Щелканье зажигалки.

_____________________________________

Рецензия от бэдкопа

Ну, красиво. Ну, выдержана манера речи Мол. Ну... Ну нихуя не понятно. Но да, красиво.
Но. Ящетаю, что Ариадна захочет потрахаться и пообжиматься с Коббом, Артуром, Имсом, Юсуфом в конце концов. Но не с Мол. Потому что Мол ее зарезала и ущемила нежное самолюбие очень талантливого, но молодого и злоебучего Архитектора.
Вообще, написано вполне, это да. Но я не могу сказать. что я запомню это надолго. Поэтому, мой вердикт: ничо так.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от гудкопа

Спасибо, это было замечательно. Мол получилась такая Мол, охгод валить и трахать. Аж в зобу дыханье сперло. Здорово получилось. Всё красиво, ритмика у текста приятная, похоже на старую скрипящую пластинку с французскими песенками или затертый томик каких-нибудь акмеистских стихов. Понравился "эффект присутствия", действительно вливаешься и хочется читать/слушать, чтотамчтотам дальше. Текст дышит, он живой и настоящий, и это приятно. Ариадна в описании вышла обалденная. "Девочка-потрошитель" доставила отдельно, за неё особое спасибо.
Мой вердикт: влюблен.

с уважением,
 хороший полицейский

Рецензия от шерифа

Текст мне понравился. Он удачно вписался в ритмику оригинальной картины, был хорошо отображен эффект картинки в картинке и ярких переходов между уровнями рассказа. Единственный из сегодняшних текстов, где чувствуется "женское", и это приятно. С праздником Вас.)

искренне Ваш,
 шериф

@темы: фэм-слэш, Фандом: Inception, фанфикшен, рецензия, PG

---

[Рецензия #021]

[шериф]

Название: С ней.
Автор: Akuma4
Персонажи: Данта, Кшися Щорс
Рейтинг: PG
Жанр: фэм-слэш
Размер: драббл
От автора: как-то грустно получилось о_О видимо я к вашем пейру отношусь очень серьёзно и совсем не против присоедениться ))) как вы выглядите я, увы, не знаю) написала, что представила ) т.ч. получилось, что получилось ) Уж гомэн, птички муи

Текст

Опавшие листья на мокром асфальте смотрятся очень даже живописно.
Сверху, с высоты пятого этажа, они напоминают попурри из пролитых красок.
Жёлтые, рябые, с вкрапинами пюса, кармина и просто изъеденные осенней проказой, с уродливыми дырами во всё ещё не жухлой сочной мякоти.
Растоптанные чьей-то ногой, спрессованные чьими-то колёсами.
Испорченные безвозвратно, не годные и на экибану, однако всё ещё красивые, если лишь смотреть с окна и не брать их в руки.
В тёплом воздухе, невыносимо душном, висит запах сладкой гнильцы.
Октябрь. Возможно последний месяц без снега.
Всё вокруг выглядит сырым и смертельно простуженным.
Данта зябко ёжится. При одной мысли о зиме желание нырнуть под одеяло и не выныривать до оттепели становится всё острее. Тем более, если под одеялом уже ждут и зазывно извиваются в предвкушении.
Приближающийся Новый год кажется каким-то ненужным шумным действом, со всеми этими мандаринами, рублёвыми дождиками на занавесках.
Фантасмагория примитивного счастья. Идите к чёрту.
Не хочется ничего праздновать. Хочется спать.
Закрыть шторы, заниматься в темноте любовью и спать.
И не нужно никаких фейерверков в небе.
Их и без того можно увидеть в её потемневших глазах в минуту особой близости - эту короткую вспышку, которая в сто раз ярче любых салютов в полночь.
Стоит лишь плотнее прижаться, провести пальцами, язычком там, где её тело не может не откликнуться и больше ничего не нужно. Ни в этой жизни, ни в следующей.
- Давай, расскажи мне, как любишь меня, - лукаво мурлычит Кшися, нежась в зыби приятной усталости. Её волосы размётаны в стороны, сеткой лежат на голой груди.
- Ммм.. ммм.. м.. - Данта сквозь сон пытается рассказать как можно короче. Пальцем рисует на животе любимой сердечко, но упрямо выходит кривой треугольник.
- Мур-мур? Как? Я не слышу, - продолжает пытать, давясь от смеха.
Заспанное личико Данты наконец выныривает из-под подушки. Растерянное и с очаровательно пухлыми губками.
- Расскажи в стихах, ты же умеешь, - Кшися высовывает ногу и пяточкой проводит по бедру девушки, игриво часто хлопая ресницами.
- Люблю тебя, как эскимо, как чёрно-белое кино, как конь любит жевать овёс, вот так люблю я Кшисю Щорс.. - бессвязно бормочет Данта, утопая с головой в перине. Зарывается носом Кшисе в плечо и вновь начинает посапывать.
- Ну вооот... - выдыхает Кшися, натягивая сползшее одеяло до подбородка. - Страсти жаркой краткий акт и у Данты вновь антракт.
Кшися разворачивается удобнее, обхватывает Данту поперёк спины, притягивая к себе вплотную.
Выдыхаемый воздух из лёгких дорогого человека греет щёку. Кшися невесомо проводит губами по виску и смыкает веки.
Нагой податливый соблазн рядом, когда снаружи холод, слякоть и кладбище листьев..
Действительно, больше не хочется ничего.
Хочется спать. С ней.

_______________________________

Рецензия от плохого копа

амммм... ай канда дант факн андэстуд ху зэ хэлл ол зис пипл а?
не ну вообще как бэ...эммм... я не знаю что сказать. текст не претендует на высокохудожественность или не дай роботы на идейность.
просто текст без явных ошибок и блаблабла.
но навеняка героям фика было приятно увидеть себя в этом. наверное.
мой вердикт: эээммм?

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от дерганного ирландца

Ничотак слог. Ничотак зарисовка. Но, фор факс сейк, такое очень сложно рецензировать, потому что сказать практически нечего. Средне.
Мой вердикт: ничотак.

пью за Ваше здоровье,
 дерганный ирландец

Рецензия от шерифа

C праздником и Вас. И опять нечего больше сказать. Может, читатели помогут?

искренне Ваш,
 шериф

@темы: фэм-слэш, РПС, фанфикшен, PG

---

[Рецензия #020]

[шериф]

АВТОР: Татиус (tachiana.diary.ru/)
НАЗВАНИЕ: Тайны людей на грани
ФЕНДОМ: J-rock; Danger Gang
РЕЙТИНГ: R
ЖАНР: POV Хико; PWP;
СТАТУС: закончено
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Вака/Хико;
ДИСКЛАМЕР: все мемберы группы принадлежат самим себе, на владение ими не претендую.
САММАРИ: вот она, жертва во имя искусства
ОТ АВТОРА: Бля… неужели я это написала?! О.о For WebElf

Текст

Быстро-быстро бьётся голубоватая жилка на белоснежной шее. Быстро-быстро барабанят капли по стеклу.
Ты любишь дождь. Ты всегда говоришь, что в это время природа набирается сил и очищается, любишь стоять у окна и наблюдать за промокшими прохожими.
Они бегут в поисках укрытия, прикрывшись, кто курками, кто газетами, а кто сумками. Уже потом на улицах раскрывают свои паруса корабли – зонты. По большей части своей мрачные, хотя порой встречаются вполне себе цветастые экземпляры.
А я не люблю дождь.
Когда идёт дождь – всё вокруг серо и не красиво. Как-то блекло и совсем не изящно. В такие моменты мне хочется взять кисточки, что обычно стоят в банке прямо на подоконнике, макнуть их в краску и окунуть в бесконечные ручьи на грязно-сером асфальте. Быть может тогда дождь станет для меня веселее.
Ещё я не люблю кофе. Его запах, ровно, как и вкус кажется мне тошнотворным до отвращения.
Но, тем не менее, у твоих губ именно этот вкус. И только на твоих губах он кажется мне приятным.
Я говорю тебе: «Убери» - и отодвигаю кружку из твоих рук. Ты сопротивляешься. Улыбаешься, окидывая меня дерзким взором. Я не буду играть в эти игры. Мне это ни капельки не интересно.
А потому я круто разворачиваюсь и ложусь на футон. Мы так и не сложили его сегодня. Зачем?
Я закрываю глаза, хотя твёрдо знаю, что под звуки дождя мне ни за что не уснуть. И пусть откусят себе язык те, кто утверждают обратное – засыпать под стук дождя – это извращение.
Безразлично слушаю звук твоих шагов. Ты приближаешься ко мне, задумчиво останавливаешься возле футона, а затем садишься рядом. Мне не нужно открывать глаз, что бы знать, что ты смотришь на меня – я чувствую это кожей.
А ещё я точно знаю, что сейчас ты улыбаешься. Задумчиво и лукаво. Не люблю я эту твою улыбку. Я вообще многое в тебе не переношу. От чего же я всё ещё лежу на футоне, чувствуя, как твоя рука ласкает мой живот?
Ведь это не прихоть и даже не спортивный интерес. И никакая это не привычка.
Такая тонкая грань, разделяющая любовь от дружбы, чувственное наслаждение от удовольствия. Я всё ещё хожу по ней, прекрасно зная, что ты её уже переступила.
Наверное, природная лень не позволяет мне перехватить твою руку и сказать что-нибудь едкое.
Лень и точное знание того, что это вызовет такую ненавистную мне улыбку. Не нужно мне такой снисходительности. Ты улыбаешься так, словно бы тебе открылась какая-то неведомая для меня тайна. Не обольщайся, на самом деле ты знаешь о жизни гораздо меньше моего.
Никаких поцелуев в губы – не люблю этих сантиментов. Всё остальное – пожалуйста, берите.
Целуй мне руки. Меня это умиляет. Умиляет, когда ты касаешься губами моих запястьев, норовя заглянуть в мои глаза. Ты всё равно не найдёшь в них того, что ищешь.
Единственное что ты можешь – это попробовать принести мне наслаждение. Тебе этого мало, а мне вполне хватает.
И, тем не менее, ты наклоняешься к моей шее, обдавая кожу влажным дыханием. Зря стараешься – я всё равно не открою глаз. У меня на это нет сил. Нет сил, что бы противостоять рукам, торопливо расстёгивающим пояс штанов. Нет сил, что бы как-то ответить. Да и желания особого-то нет. Я люблю получать удовольствие больше, чем дарить. Эгоистично? Возможно.
Но ведь ты, Вака, ни сколечко не возражаешь?
От этих мыслей по губам скользит улыбка, что бы в следующее мгновение раскрыться в тихом мурчащем стоне - ты таки добралась до того места, до которого хотела.
Временами мне кажется, что ты не совсем понимаешь правила игры. Кажется, ты свалилась в пропасть ещё на первых минутах, так и начав партию. Отдаёшь ли ты отчёт своим действиям? До конца ли понимаешь то, что происходит?
Видимо нет. Я убеждаюсь в этом с каждым движением пальцев. Я слышу это в твоём прерывистом дыхании. Что? Нравится? Нравится доставлять мне удовольствие? Нравится ощущать власть над моим телом? И тебе совсем всё равно, что это только тело?
Нет не всё равно, иначе ты не закусывала бы губу так горько.
И всё равно ты продолжаешь ласкать меня, с каждым движением подводя к финалу. Всё равно продолжаешь целовать горячую кожу, едва-едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания, вызывая во мне дрожь, заставляя выгибаться от удовольствия и напряжения пока я, наконец, не вздрагиваю всем телом, усилием воли заставляя себя молчать, что бы только не сказать лишнего.
Удовольствие без любви - быстротечно. Творчество без влюблённости – графоманство. Только вот нужно ли оно мне такое творчество?..
…мы с тобой стоим по разные стороны границы. И как бы ты не старалась тебе ни за что не добраться до меня.

______________________________

Рецензия от плохого полицейского

ашипке. надо бэту.
по поводу стиля могу сказать, что как-то это слишком девочково. даже в пвп про девочек.
и еще. изобретать слова не прикольно.
я не знаю. либо я очень устал, либо этот текст слишком унылый и рыхлый, чтобы вызвать во мне какой-то эмоциональный отклик, будь то восторг и обожание, или резкое неприятие.
текст никакой.
ну вот ничто в нем не цепляет, ничто не сквикает. возможно, если бы я был в фандомной теме, я бы мог сказать что-то еще, может, я бы даже пришел в восторг... но я не в теме и потому мой вердикт: ehrm... so whut?

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от дерганного ирландца

Какая банальная ерунда, ну блин. Ну вы меня расстроили. Я думал, что в честь праздника хоть мы тут разгуляемся и порезвимся. Не любите вы нас, деманы. Ну, если честно, не увидел вообще ничего, что цепляло бы. И тем более чего-то, что характеризовало бы это как фэм. Сюда подставить мужчин, да получится всё то же самое. И как зарисовка тоже никуда не годится. Скучно и уныло. И, блять, опять очевидные запятые не проставлены. Я в печали, пойду нажрусь.

пью за Ваше здоровье,
 дерганный ирландец

Рецензия от шерифа

С праздником, блин. Больше нечего сказать, выше всё сказано.

искренне Ваш,
 шериф

@темы: ПВП, Фандом: Danger Gang, ФЭМ, фанфикшен, рецензия, POV, R

---

[Еще баннеры]

[плохой полицейский]

По просьбам трудящихся - баннеры для личного профиля:

1.

<a href="http://blackjack-n-whores.diary.ru/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/2/9/1/2291074/66697274.jpg"></a>

2.

<a href="http://blackjack-n-whores.diary.ru/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/2/9/1/2291074/66697280.jpg"></a>

3.

<a href="http://blackjack-n-whores.diary.ru/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/2/9/1/2291074/66697283.jpg"></a>

4.

<a href="http://blackjack-n-whores.diary.ru/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/2/9/1/2291074/66697286.jpg"></a>

5.

<a href="http://blackjack-n-whores.diary.ru/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/2/9/1/2291074/66697292.jpg"></a>

@темы: административное

---

ЕБАШИМ ФЭМ!

[шериф]

Уважаемые сообщники, внимание!
В течении следующих двух часов действует эксклюзивное предпраздничное предложение: первые три автора, скинувшие нам фэм-слэш тексты на умыл (либо ссылку на них в этом посте), получат рецензии завтра, в рамках тематического женского апдейта! Спешите!

1 автор - 1 текст;
1 текст - не более 1000-1200 слов.

Мы ждем Вас! Да-да, именно Вас! <З

@темы: административное

---

[Рецензия #019]

[шериф]

Название: Догма
Автор: Без Числа
Фэндом: Сверхъестественное
Объем: мини
Персонажи: Люцифер, Михаил
Рейтинг:АВТОР БЫЛ ЗАНЯТ, ВИДИМО, ТАКШТО РЕЙТИНГОМ ОБЪЯВИМ НЦ-99!

Текст

- Ты дрожишь? Боишься меня? Разве я так страшен брат мой?
Проекция комнаты с ветхими, облезлыми обоями, изломанными деревяхами-мебелью вдоль стен и забитым гнилыми досками окном. В ней драные паутины свисают грязными клочьями с углов, кичась и оспаривая право убогого первенства друг перед другом, а на полу - смердящие, кривые символы - огненный круг очерчивает победителя и побежденного.
- Нет.
Разодранная невиданными когтями грудь еще вздымается. Там, где виднеются остатки кожи, сквозь просветы окровавленных ребер бъется усталое сердце с клеймом Люцифера. Именно в него упирается острием копье Архангела, давит.
- Сейчас я убью тебя, брат мой.
Распухшие веки слипшиеся от крови едва приоткрываются и тусклый блеск бельм в запавших глазницах скорее мерещится, чем различим.
- Нет.
Совершенной формы губы искривляют рот зловещей улыбкой. Рука победителя дотягивается до слипшихся, разметавшихся косм, гладит их, поправляет.
- И что же меня остановит, брат мой?
- Вечность, брат мой. Вечность.

_______________________________________________

Рецензия от плохого копа

Вот еще один яркий пример неравенства скоростей авторской мысли и авторских же рук. Вроде бы нам пытаются что-то сказать, только не могут сложить такие родные буквы и слова в предложения.
Грамматика и пунктуация - вам очень нужна бэта. Очень-очень. Я готов списать половину ошибок на банальные опечатки, но неужели их нельзя было заметить при вычитке?
Сюжет... ну не буду пиздеть про банальность, сам ведь говорил о том, что все уже украдено до нас.
Исполнение... ни то, ни се. По такому малому объему практически ничего нельзя понять.
Мой вердикт: в пределах от нуля до нуля.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от дерганного ирландца

Михаил/Люцифер, как мне кажется, очень благодатная тема. Тут пиши и пиши, олала. Данная зарисовка должна была выйти хорошей, но что-то, видимо, не срослось. Может, автор торопился. Может, автору было лень. Я не знаю. Отсутствие очевидных запятых и неоконченные слова очень напрягли. Это ещё проканало бы с большим текстом, но с таким маленьким - они все как на ладони. Мне, в общем-то, понравился замысел, но не очень понравилось исполнение.
Мой вердикт: поправить и развивать тему.

пью за ваше здоровье,
 дерганный ирландец

Рецензия от шерифа

Уважаемый автор, меня немного задел размер этого... произведения. Соглашусь с ирландцем, затея интересная, но над исполнением надо работать и работать.

искренне Ваш,
 шериф

@темы: Фандом: Supernatural, фанфикшен, рецензия, PG-13

---

[Рецензия #018]

[шериф]

Название: Холодная война
Автор: I LOve Chester
Категория: Джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: Военная драма
Описание: Был ноябрь, холодный и дождливый месяц на западе Финикса. Вслед за отвратительной ночью наступал такой же отвратительный рассвет
Предупреждения: нет
От автора: Пожалуйста комментируйте рассказ высказывайтесь о недочётах и плюсах.

Текст

4 года назад
Афганская война для снайпера Честера Беннингтона закончилась 2 года назад – в тот момент, когда ему в плечо попала пуля, выпущенная агентом Шаком, который был криминальном авторитетом во всём мире. Его друг и напарник Майк Шинода спустился по насыпи, чтобы помочь ему. Следующая пуля попала Майку прямо в сердце и прошла навылет. Все утро Честер пролежал с мертвым другом, пока не удалось эвакуировать его в безопасное место. Он четыре месяца пролежал в больнице с этим ранением. Когда вышел он решил, что стоит переходить в ЦРУ. Там он стал высококлассным спец-агентом, который ездил по горячим точкам и разгребал самые сложные дела и вскоре наткнулся на дело в котором фигурировал виновник смерти Майка.

Наше время
Был ноябрь, холодный и дождливый месяц на западе Финикса. Вслед за отвратительной ночью наступал такой же отвратительный рассвет. Мокрый снег с дождем свистел между деревьями, скапливаясь на верхушках торчащих из земли камней; прямо над головой проносились сердитые облака.
Честер расположился между густой травы, которую трепал холодный ноябрьский ветер. В его руках была старенькая снайперская винтовка и медальон, который принадлежал его другу. Честер хотел отомстить за лучшего друга Майка, который погиб 4 года назад на выполнении задания в Афганистане.
Честер не воспринимал посторонние звуки: свист ветра, шелест последних листьев и голос в рации. Он слышал лишь стук своего собственного сердца, которое нервно билось в предвкушении выстрела.
Холод забрался к нему под одежду и, дойдя до короткой куртки, стал проникать под нее, поднимаясь по позвоночнику всё выше и выше к шее. Временами он ощущал боль от недавно полученного ранения в плече, но он приказал мозгу не обращать на боль внимания. Сейчас он был выше своих желаний и боли. Его мысли были сконцентрированы на выстреле.
Он сидел на месте уже около восьми часов. Уже было где-то около трёх часов, когда пошёл мокрый снег с дождём, но Честер ждал и ждал. Он так сильно замерз и промок, что был едва живой. Время от времени у него перед глазами проплывали картины войны в Афгане, но он сразу же отгонял эти мысли прочь из головы, заставляя себя сосредоточиться на местности.
- Ну, давай, я жду тебя, тварь! - думал Честер.
Он поднял винтовку плавным, отработанным за годы службы движением. Если бы он находился в более благоприятных условиях, то, устроился бы гораздо удобней, выбрав лучшую позицию для стрельбы лежа, но он знал, что ему придется провести здесь много времени, и поэтому боялся, что если будет лежать на земле, то совсем замёрзнет. Честер сел в более удобное положение, чтобы в ненужный момент ему не помешало неудобство и ритм пульса.
Честер внимательно смотрел в прицел десятикратного увеличения. Через линзы, которые видят буквально всё, он следил за головой и спиной главаря криминальной группировки - Райана Шака. Беннингтон опустил предохранитель и поставил его в положение ведения огня. “Я дождался тебя, тварь, – подумал он, – и теперь я отомщу за Майка”. Казалось, что сердце Честера совсем перестало биться.
Карие глаза Беннингтона были сосредоточены на цели, которая находилась в полукилометре от него.
- Честер, встреча отменяется! - сказал голос в рации.
Этот молодой и высокий голосок принадлежал новому напарнику Честера - Грегу. Грег был хорошим и отзывчивым человеком.
- Грег, что случилось? - спросил Честер.
- Они засекли нас, - ответил Грег. - Там сотни людей и похоже они идут к тебе. Выберайся оттуда, живее!
Честер быстро подорвался с места и побежал вверх по склону. Бежать было трудно, потому что снег лепил в глаза.
- Беги к зоне посадки у заброшенного парка! - сказал Грег.
- На походе войска! - крикнул Честер. - Мне нужна поддержка с воздуха иначе фиг вам, а не агент Беннингтон!
- Извини, но мы ничем не можем помочь тебе! - сказал Грег. - Если через 15 минут ты не доберёшься до зоны посадки, то мы улетим без тебя.
- Вы просто сволочи! - сказал Честер.
- У нас нет другого выхода! - сказал Грег.
Честер решил вернуться назад и пойти вниз где находилась оружейная база Райана Шака.
- Может быть я его там найду, - подумал Честер. - Убил бы его и скорее всего сам бы погиб потом.
Он медленно пробирался между деревьев и приближался к базе.
Зайдя внутрь ему предстал Райан Шак, который держал в руке пистолет.
- Агент Беннингтон? - спросил Шак.
- Райан Шак, да? - спросил Честер. - Я хочу отомстить тебе за друга.
- Не получиться! - сказал Райан. - Даже если ты убьёшь меня, то ты живым отсюда не выйдешь.
Честер не стал ждать и выстрелил из винтовки и медленно ушёл...

_________________________________________

Рецензия от плохого копа

Ебаный стыд. Авторы, пожалуйста, прежде чем писать о чем-то специфическом поюзайте вики. Я тут переплевался читая про снайпера в КУРТКЕ, который спрятался блять в ТРАВЕ и стреляет с расстояния в ПЯТЬСОТ МЕТРОВ и целится при этом в голову блять! Детки, на дистанции более трехсот метров целиться нужно в центр туловища! Стрелять сидя! нельзя! блять! Отдача разнесет этому матерому блять снайперу плечо! Кроме того ветер! Там ветер и снег с дождем! Какая снайперка! С трехсот метров! Бля!
Авторы, вашу же мать! Думайте головой, когда пишете в такой узко-специализированной области! И постарайтесь влезать в шкуру того, о ком пишете! Потому что это ебаный бред, снайпер и ЦРУшник в одном флаконе, который размышляет и изъясняется не как профессиональный убийца, а как снедаемая гормонами и жаждой военной романтики девочка из спального района тихого городка.
Блять. Не знаешь ничего о винтовках?! Википедия! Не знаешь ничего о прицелах?! Википедия!
Вы знаете сколько весит винтовка, бьющая на такое расстояние и укомплектованная десятикратным прицелом? Нисколько, блять! Потому что такой винтовки не существует! Кроме того в штатах можно купить только два вида винтовок! Канадские военные и списанные армейские. Ну еще охотничьи, но они деревянные и малокалиберные... Так вот, конечно товарищ Беннингтон служит на правительство и блаблабла, но госпаде... Матчасть, матчасть! Где ты?!
Госпади это просто какой-то ебаный стыд.
Ну а диалог с Грегори?! Господи, да это же какой-то ебаный пиздец! Правительство, сладкая моя! Это же правительство! Они не оставляют своих агентов на растерзание наемникам! Если не могут вытащить их из пекла, агентов нахуй снимают из той же снайперки, чтоб агенты ненароком под пытками не выдали государственные тайны!
И как это ЦРУшники пропустили подход ниибацца вооруженных формирований, насчитывающих сотню-другую бойцов?
Где логика?! Где блять хоть крупица логики?! Где здравый смысл?!
Где это все, я вас спрашиваю?!
Блять.
Я просто не знаю что еще сказать.
Мой вердикт: недоработанный и непродуманный бред и бессмысленная трата времени.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от дерганного ирландца

ЛОЛШТО? Ладно, про матчасть повторяться не буду, только спиздну, не в силах удержаться, что лучше не пытаться прыгнуть выше своей собственной головы. Я понимаю, Вы не профессиональный именитый автор, и это всего лишь фикло, а мы просто собрались тут, чтобы половить лулзов, но ВСЁ ЖЕ, давайте в следующий раз сначала хорошенько изучим то, о чем собираемся писать. Это полезно и интересно, честное слово.
Так, что ещё. Ещё текст не вычитан, эген. Уже второй такой текст по фэндому Linkin Park, и мне начинает казаться, что это какой-то заговор!!!11 Ищите бэту, непременно. Если в рамках Вашего фэндома это вполне нормально - выкладывать такой кривой неправленный позор, то здесь лучше не надо! Мы-то ладно, мы-то прорецензируем, но НАШИМ ЧИТАТЕЛЯМ, блин, уж наверное неприятно будет такое видеть. Проявите хоть капельку уважения уже, что ли. Слог кривой и неприятный, читается с большим трудом. Сюжет какое-то ЛОЛШТО. У Вас там в фэндоме все про наемных убийц да секретные службы пишут? Бедные Шинода с Беннигтоном.
Даю совет, который в своё время дал Гудкоп Вашей софэндомнице - больше читайте. Не обещаю, что это поможет, но по крайней мере попытаться стоит.
Мой вердикт: LOLWHUT? >__<

пью за ваше здоровье,
 дерганный ирландец

Рецензия от шерифа

Меня расстраивает количество стилистических и грамматических ошибок, поэтому я воздержусь.

искренне Ваш,
 шериф

@темы: Фандом: Linkin Park, джен, PG-13

---

[Пост о текстах]

[плохой полицейский]

Товарищи бойцы!
Наше сообщество наконец-то открылось! Троекратное ура сему великому событию!
Ура! Ура! Ура!

А теперь будет. Порадовались и хватит. Теперь приступим к делу.
А дело у нас такое. Мы как-то немного объебались и никому не объяснили каким же образом к нам будут поступать ваши тексты. И здесь я вижу два варианта.
1. Вы присылаете нам на умыл полный текст (или несколькими умылами, если текст объемный; просьба при этом помечать что в умыле «продолжение текста такого-то»);
2. Кидаете в этот пост ссылки на странички, на которых размещены ваши тексты, на которые вы хотели бы получить рецензии.

Ну что же, понеслась, товарищи!

запись создана: 25.02.2011 в 22:13

@темы: административное

---

[Рецензия #017]

[шериф]

Название: Тони
Автор: Анне-Лийзе
Фэндом: ориджинал
Рейтинг: R

Текст

Ной называл его про себя Тони. Ему нужно было имя - он сам не знал, почему.
Тони: ничем не хуже любого другого. Тони: оно подходило даже больше остальных.
У Тони была светло-оливковая кожа и карие, подернутые тонкой масляной пленкой итальянские глаза. У Тони были красивые руки: кисти с рельефными изгибами вспухших вен, крупные пальцы с длинными фалангами и округлыми суставами, стертые подушечки и взрезанные почти прямыми глубокими линиями ладони.
Однажды Ной целовал синие жилки с внутренней стороны его широкого запястья и губами нащупал под гладкой кожей слабый пунктир пульса.
Однажды Ной трахал себя пальцами для клиента и надо было что-то представить – иначе некрасиво, да и затянулось бы – но ничего не работало, а потом он вспомнил бледный неровный шрам вкруговую через ребра и вдруг захлебнулся накатившей горячей волной. Было удачно.
Он не знал, откуда у Тони шрам – он не спрашивал. Тони носил солдатский жетон с номером на цепочке – Ной и о нем не задавал вопросов - но больше ничего примечательного. Простые темные джинсы, чуть вытертые на сгибах, застиранные футболки неопределенных цветов, клетчатые рубашки с подвернутыми рукавами, светлые кроссовки. Ной не был уверен, что выцепил бы его взглядом на улице, если бы случайно проходил мимо. На всякий случай он заглядывал в лицо всем темноволосым парням, хотя догадывался – но он ведь не спрашивал - что Тони нет в городе.
Он не спрашивал, когда, как долго и уж тем более – почему так редко.
Не спрашивал, зачем он здесь, если в любом баре мог бы получить то же самое даром.
Не спрашивал, зачем платит ему, если Ной был готов и без денег. Просто послушно брал их, раз Тони предпочитает так.
Однажды Тони уснул, и Ной не хотел его будить. Хайди вызвал его в коридор и сказал, что это не дело: правила есть правила, и он должен им следовать или искать другое место – и тогда Ной психанул и вывернул из карманов все за вечер, не оставив себе ни цента. На самом деле он знал, к чему цепляется Хайди, Хайди был неплохим парнем и смотрел на многое сквозь пальцы, но Ной уже ничего не мог с собой сделать. Да и не хотел.
Он вернулся и лег рядом с Тони. Постель была горячей, простыня сбилась неудобным валиком, а кусок одеяла нельзя было ни натянуть на себя целиком, ни отбросить. Ной лежал и смотрел на стриженый затылок, на выступающие лопатки, на мерно поднимающиеся от дыхания ребра – и это было... Это было все, чего он хотел.
Ему казалось, он заснул всего на полчаса – но Тони уже не было, когда он открыл глаза.
На прикроватной тумбе основанием лампы были прижаты деньги – чуть больше той суммы, что он отдал Хайди.
У Тони был негромкий голос: грудной, но не хриплый. Он говорил редко и мало, а иногда Ной не слышал от него ничего, но это было неважно. Тони едва заметно замирал на посторонние шумы, и Ной тоже стал их улавливать. На плече у Тони Ной время от времени видел синяки – но он не спрашивал. Тони трахал его технично и чуть отстраненно – но у Ноя перехватывало дыхание от его прикосновений. Когда Тони кончал, он закрывал глаза и болезненно кривил тонкие губы, вдыхал почти на всхлип и глухо, вымученно выдыхал полустоном - и это было больше похоже на страдание, чем на подступление оргазма.
Однажды Тони пришел с бутылкой виски и сел в углу. Он сказал:
- Я не хочу. Не сегодня.
Бутылка была на треть пуста, Тони сидел в кресле молча, время от времени вскидывая ее горлышком вверх, а Ной смотрел на него с кровати, поджав ноги по-турецки. Было душно, кондиционер сломался, из открытого окна в комнату лезла густая и приторная июльская марь, у Тони на лбу и над верхней губой выступили капли пота, и блестела кожа на шее – но это выглядело не так, как на глянцевых фото журналов. Это выглядело так, что Ной боялся дышать.
Ной все равно ему отсосал – это было честно. Тони передал виски: сполоснуть рот – он не любил душ, и Ной тоже не ходил туда до его ухода. Они делали глотки поочередно, все так же молча, и Тони только мрачнел, а Ной, прислонившись к его ноге и откинув голову, смотрел снизу. Горлышко было мокрым и скользким. Это было лучше, чем поцелуй, потому что… Потому что Тони его не целовал.
Тони исчезал и возвращался, не предупреждая, а Ной и не спрашивал. Почему-то он знал – просто знал и все – что если Тони не вернется, Ной все равно его найдет.
Однажды они лежали в полной темноте. Жалюзи наглухо перекрывали неоновый свет вывески на крыше дома напротив, мгла в комнате смешивалась с плотной тишиной и делала воздух похожим на вязкое желе. Прошло уже минут пятнадцать, Ной надеялся, что он снова спит, и вздрогнул, когда прозвучало:
- А кто это – Тони?
Он выругался про себя. Помолчал. Ответил:
- Ты.
И через пару мертвых секунд впервые услышал его смех, слабый и неровный.
- Ты все так усложняешь? Надо было просто спросить.
Кровать заскрипела, Ной закрыл глаза, чужая рука прошлась по его лицу одним движением, скользящим и выверенным, и он поцеловал подушечки пальцев.
- Я Вик.

______________________________________

Рецензия от плохого копа

Он носил потертые джинсы и простые рубашки, белые кеды. Он курил крепкие сигареты и по ноам мечтал о любви. Он был не такой как все, он был настоящим... (с)
Простите, не удержался. А вообще...
Мне понравилось. Вот честное слово, мне очень понравился этот текст. Гладко, красиво, осязаемо.
В тексте ведь нет указания на место действия? Я не знаю, что навело меня на такую мысль, может "итальянские глаза" или еще что-то, не отследил, но у меня создалось отчетливое впечатление. что дело происходит в Риме. Отовсюду слышится чирикающая речь, жужжат мопеды, пахнет фонтанами и пряностями... да, несет меня в чужие степи.
Мне понравилось. Анне-Лийзе, спасибо вам за этот текст, он мне как бальзам на душу.
Мой вердикт: хочу еще.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от хорошего копа

Утирая скупую мужскую соплю, спешу сказать: Анне-Лийзе, я люблю вас! Я сражен, я покорен! Ваш текст ранил меня в сердце, душу и голову. Чувства, испытываемые мною во время чтения вашего ориджа, сравнимы только с моими ощущениями во время спасения котенка с дерева. Мои синие колготки пошли стрелками от восторга. Это чудесно! Просто чудесно!
Текст очень легко читается, глаз не спотыкается, не цепляется за фразы. Но при этом текст нельзя назвать простым или, не дай кэлэл, топорным. Такое сочетание - тютелька в тютельку.
Не обратил внимания на грамматику с пунктуацией, видимо потому, что текст... госпаде, текст прекрасен!
Персонажи! Тони! Тони, он же Вик... в общем, я его так четко увидел, как будто наяву. Мы с бэдкопом сошлись во мнении, что он похож на Броуди...а мы любим Броуди. И мы полюбили Тони-Вика, почти как Ной. Тони шикарен.
Я несказанно рад, что ваш текст попался нам на глаза. Я получил несказанное удовольствие от чтения...
У меня кончаются слова и буквы, а потому я посылаю вам лучи любви и восхищения. Спасибо!

с уважением,
 хороший полицейский

Рецензия от шерифа

Анне-Лийзе, я с мальчиками полностью согласен. Как в плане реакции на рассказ, так и в плане пожелания почитать что-то еще из вашего.
От себя добавлю, что лучи любви вам посылает не только пацан в синих лосинах, но весь участок 17.

искренне Ваш,
 шериф

@темы: ориджинал, рецензия, R, Слэш

---

[Рецензия #016]

[шериф]

Автор: Нокорро
Фандом: Спанч Боб.
Пейринг: Сквидвард/Спанч Боб.
Тип: преслэш
Жанр: общий/драма
Саммари: Спанч Боба помирает Гэри и даже Сквидварду становится жалко глупую губку. (Заявка -Joe-)

Текст

Что-то мешало Сквидварду спать спокойно. Вы не ошибетесь, если скажете, будто это «что-то» жило в соседнем доме, больше напоминающем дурацкий маркетинговый ход овощной лавки, чем приличное жилье. На этот раз не было ни громкой музыки, ни шума ломающейся мебели, ни каких-либо еще подозрительных, раздражительных, чрезвычайно громких звуков, наоборот. Который уже день после похорон Гэри из оранжевого ананаса не доносилось ни звука, а печь его хозяина в Красти-Краббс оставалась холодной, как сердце мистера Краббса.
- Возможно, несносная губка захлебнулся слезами. – Прогнусавил Сквидвард вслух. – Или повесился на своем будильнике от тоски.
Ему стало не по себе. Сама мысль о том, что, возможно, он уже четвертый день живет бок о бок с трупом Спанч Боба, вызвала у него тошноту и беспокойство. Он откинул одеяло и со злостью швырнул спальный колпак на пол. Даже мертвый Спанч Боб мешал ему заснуть.
- Спанч Боб! – Заорал Сквидвард, врываясь в его дом. В нос ударил отвратительный запах гнилого мяса. – Спанч Боб!
Теперь в голосе осьминога звучала паника. Он помчался вперед, к источнику запаха, прикрывая свой чуткий нос. Ворвавшись в кухню, он словно вписался с разбегу в стеклянную стену. Он нашел Спанч Боба. И – да, вонь определенно шла отсюда. На кафельном полу, облепленное кучей мошек, валялось нечто бесформенное, безобразное, напоминающее вываленную из консервного ведра кучу улиточного корма.
- Спанч Боб, - тихо сказал Сквидвард, чувствуя у себя в желудке какое-то шевеление. «Наверное, это сочувствие» - подумалось ему.
Спанч Боб, все еще сжимающий открывалку, сидел, прислонившись спиной к холодильнику, и не мигая смотрел перед собой.
- Спанч Боб! – Гаркнул его сосед, схватив его за плечи. – Сколько ты уже так сидишь?
- Не знаю, - губка еле разлепил пересохшие губы. – Не помню. Когда были похороны? Не важно.
Сквидвард рывком поднял его ноги.
- Пошли отсюда, - пробормотал он, вытаскивая Боба из комнаты – тот идти сам не мог, повис на осьминоге, как игрушка на елке.
От Спанч Боба несло тухлятиной и грязью.
- Ты ужасен, - сообщил ему Сквидвард.
- Я знаю, - покладисто, но уж слишком безучастно согласился Спанч Боб.
- И почему я с тобой вожусь? – Спросил его сосед, но гораздо тише.
Действительно, самаритянство и помощь близким было вовсе не в его духе.
«Все потому, что, если я его оставлю, придурок умрет»,– сказал себе Сквидвард. Как он уже успел понять, мысль о смерти несносного идиота не приносила, как он думал раньше, никакого облегчения.
Спанч Боб не сопротивлялся. Он даже не спросил, зачем Сквидвард притащил его к себе домой, зачем раздевает и засовывает в теплую мыльную воду.
- Мойся давай. – Приказал Сквидвард и вышел из ванной, хлопнув дверью. Он был очень зол на себя. Мало этот паршивец приносил в прошлом ему неприятностей? Чего он с ним носится? Осьминог принялся наматывать круги по комнате.
Черт! Он же оставил там свою бритву!
Сквидвард ворвался в ванную, но стало очевидно, что беспокоился он зря. Спанч Боб не только не касался острых предметов, он вообще так и не пошевелился, медленно впитывая в себя воду. Сейчас он уже разбух настолько, что был ростом со Сквидварда.
- Спанч Боб! – Процедил Сквидвард сквозь зубы, выжимая его.
Вода расплескалась по комнате, окатив и его хорошей струей. Любимая коричневая рубашка намокла, неприятно прилипнув к телу. Сквидвард резко вытянул губку из ванной и накинул на него банную простыню: сменную одежду для соседа он не взял, не до того было, а одалживать свою не хотелось. Спанч Боб и так уже нарушал его личное пространство всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
В комнате он подтолкнул Спанч Боба к кровати, а сам отправился к гардеробу – переодеть рубашку. Только он поднял щупальца вверх и стянул с себя одежду, как раздался глухой стук. Спанч Боб не дошел до кровати и рухнул на пол.
- Спанч Боб, ты способен хоть что-то сделать самостоятельно? – Сквидвард, забыв о рубашке, подхватил его под руки и уложил на постель.
- Нет, - скрипуче-безызсходно ответил губка. – Зачем? Мне сейчас вообще ничего не хочется. Хочется, чтобы Гэри был рядом.
- Сколько можно страдать из-за какой-то там несчастной улитки? Тебе просто заняться нечем. Выходи на работу в Красти-Краббс, уже через пару дней весь твой сплин как рукой снимет. – Проворчал осьминог.
- Я больше никогда, никогда там не появлюсь! – Внезапно громко завопил Спанч Боб. Было в этом что-то от прежнего, непоседливого и надоедливого мистера Сквер Пэнса, так что Сквидвард даже скривился от радости. – И ты, Сквидвард, если ты мне друг, то и ты тоже! Ноги не будет в этом заведении!
- С чего ты… - Начал было Сквидвард, но закончить – «…взял, что мы друзья?», не смог. Спанч Боб его перебил:
- Из-за Красти-Краббс, из-за дурацкой конкуренции между мистером Краббсом и Планктоном я лишился своего друга. Ведь это Планктон отравил Гэри, чтобы выбить меня из строя и лишить мистера Краббса прибыли.
- И ты, зная это, так легко сдался? Поддался на провокацию? Спанч Боб, ты должен немедленно взять себя в руки и доказать Планктону, что он сильно просчитался. – Лицо осьминога горело ложным энтузиазмом, впрочем, куда губке подметить такое. Спанч Боб принял все за чистую монету.
- На похоронах Гэри мистер Краббс подошел ко мне и сказал то же самое, но потом я случайно услышал, как он говорит Перл, что план Планктона провалился, а одна-единственная дохлая улитка не в состоянии сгубить его бизнес. Ему было все равно, понимаешь? Я так не могу. Я больше никогда, никогда в жизни не захочу видеть крабсбургеры, потому что буду вспоминать, что из-за них умер мой товарищ.
Из красных, воспаленных глаз Спанч Боба потекли слезы – впервые с тех пор, как он похоронил улитку.
- У меня ведь больше никого нет!
- А как же этот тупица Патрик? Сэнди? – Напомнил опешивший Сквидвард. Губка отвернулся к стене и сжался в комочек.
- Это все не то. Они – да, мои друзья, но у них своя жизнь, а у меня своя. Гэри всегда был рядом, если мне плохо. Он забирался ко мне на спину и мурчал…
Честно сказать, Сквидвард помнил, каково это – быть объектом дружеских притязаний улитки. Он точно не находил в этом ничего приятного, так что все, что он мог сделать, это сказать «Ну-ну» и пару раз похлопать Спанч Боба по спине.
- Гэри мне подарила бабушка. Чтобы мне не было так тоскливо одному в доме. Я терпеть не могу одиночества.
Этого Сквидвард тоже не мог понять. Непродолжительное нахождение соседа в его доме, да что там в доме, в его кровати, уже действовало порядком раздражительно. Ему все еще хотелось спать, а вместо этого приходится выслушивать желтого сопляка. Сквидвард сжал его плечи – отчасти потому, что хотел успокоить, отчасти потому, что хотел сделать больно. Чтобы Сквер Пэнс наконец-то заткнулся и перестал плакать и горевать о Гэри.
- Мне ведь надо, чтобы кто-то обязательно находился рядом. Мне нужно это чувствовать, понимаешь?
Сквидвард не понимал, что тут поделаешь, но он прижал Спанч Боба к себе. Чтобы тот почувствовал. Рядом ведь кто-то есть.

__________________________________________

Рецензия от плохого полицейского

силли джокс энд фэйритэйллл
ё лассо май тиарра
май уонд ё пластик базука
уай кэн вы би лайк ин да бэкяяяяярд
ё каубойхэт май туту
ю хайд эн сик ай кэч юююю
уай кэн вы би лайк ин да бэкяяяяярд

Автор, я риальне не понял, что это? Это детство, играющее в жопе, или хумор? Не, если это хумор, я все пойму, сорву с макушки форменную фуражку и, комкая ее в вспотевших от благоговения ладошках, прошепчу: "Мусье, ваш хумор слишком тонок для меня, сирого и убогого".
Мой вердикт: чо?

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от дерганного ирландца

Увиделось какое-то особое изощренное злодейство в том, чтобы послать именно этот текст, но тут, конечно, моя параноя, которая к делу отношения не имеет. Я очень долго входил в дзен, пил виски и пытался представить себе, чтобы что-то подобное случилось со СпанчБобом и Сквидвардом, но так и не смог. Спишем на мое слабоумие, так и быть. Хотя, пометка про заявку многое объясняет, может, автор пошел на такой мужественный поступок ради дорогого ему человека. Тогда я восхищен, браво, я б так не смог.
Фэндом. Ну я люблю этот мультфильм, вообще. И я подозревал, что фанфики пишут по всему, но, блять, конечно не подозревал, что НАСТОЛЬКО по всему. Но я говорю не по-существу, да.
Если зайти с той стороны, что это юмор, то всё становится на свои места. То есть, я ни к чему не стану придираться, всё ок, аняня, ололо, тыщ-пыщ. Если не юмор, то хуйня, а не текст. Посредственная хуйня. Если это задумывалось как симбиоз юмора и серьёзности, то он, наверное, удался, и кто-то даже это почувствует и увидит. Я не почувствовал.
Стилистика у автора хорошая. Один из случаев, когда намного интереснее увидеть, что скажут остальные юзернеймы.
Мой вердикт: странная хуйня.

пью за ваше здоровье,
 дерганный ирландец

Рецензия от шерифа

Не, оно хорошее. Но в то же время пижня небывалая.
Мой вердикт: а по "Ох уж эти детки" или "Новая жизнь Рокко" чонить есть?

искренне Ваш,
 шериф

@темы: Пре-слэш, Фандом: SpongeBob SquarePants, Драма, рецензия, PG-13

---

[Рецензия #015]

[шериф]

Название: Нечто из книг.
Автор: Томас
Фэндом: Лавкрафт, оридж
Объем: Мини. 4,5 стр.
Категория: ???
Жанр: Мистика, ужасы, стилизация?
Рейтинг: PG-13
Саммари: Много кроссоверов с рассказами ГФЛ. Попытка сделать традиционного рассказчика особой женского пола.

Текст

Dreams are made winding through her hair.

До рассвета остается совсем немного — но мой хронометр с треснувшим стеклом замер на отметке в три часа. Это есть Триада сна: вы спите, просыпаетесь и вами овладевает неясного происхождения тревога и беспокойство. Разум осаждают мысли, а странная, болезненная бессонница начинает терзать воспалившееся сознание, подобно соринке в глазу ввинчиваясь в мозг неконтролируемым зудом. Впрочем отсутствие сонливости в кои то веки сослужило бы мне хорошую службу если бы как на зло веки мои не слипались так, будто сказочный Оле-Лукойе брызнул в них молоком из волшебной спринцовки. Чтобы не провалиться в небытие я рассматриваю свои руки или фиксирую ускользающее внимание на трещине в заляпанном крупицами грязи стекле — и она расползается бездонным провалом, из которого не под силу выбраться даже времени. Я будто на так называемом "горизонте событий" что у границы черных дыр, что провозглашают нам новейшим современным теориям квантовой космологии. Сторонний наблюдатель сочтет меня насекомым в капле янтаря — чешуйчатокрылым мотыльком или навозной мухой, увязшей в исказившемся пространстве, но в действительности некое неописуемое притяжение перемалывает мои атомы в бездушной мясорубке, имя которой еще не дали ученые. Вы можете, по крайней мере, вообразить себе нечто подобное? Фактически невозможно объяснить вещи непостижимые разуму; в нескольких предложениях отразить суть знания, по крупицам собранного из самых невероятных источников.
И тогда то, что способно послужить причиной гибели всего человечества станет, уже стало причиной моего низвержения. Именно поэтому я стремлюсь закончить начатое мною дело до конца. До тех пор, пока от меня еще что-то осталось, или пока что-то осталось во мне. Мое имя Кори Фрай, я родом из ветшающего и забытого богом Данвича — там родились моя бабушка и мать. Воспоминания моего детства смутны и призрачны, подобно утренней дымке, что готовы рассеяться от излишне проницательного взгляда. Возможно, это кому-то покажется странным, но детали моей собственной биографии в прошествии времени последовательно растворялись на задворках разума. Впрочем, гниющие семейные архивы позволили определить, что корнями мое фамильное древо уходит к первым поселенцам Новой Англии, сбежавшим от религиозных преследований в Европе. Избежав Салемских костров мои предки обосновались в окутанном тайнами Аркхэме, однако позже, с началом финансовых трудностей, род Фраев бесповоротно увяз в тоскливом данвичском болоте. Украдкой, без ведома родителей, проводя время на влажном, покрытым липким мхом чердаке, среди кип плесневеющих бумаг, нередко я, благодаря силе воображения, оказывалась среди старинных зданий колониальной и раннефедеральной эпохи Салема, то ступала в паутину улиц Аркхэма с его старинными викторианскими постройками и двускатными крышами. В моих путешествиях приходилось быть осторожной – мне казалось более чем сомнительным, что мой консервативный и строгий отец, в его вечных старомодных, безукоризненно отглаженных костюмах и накрахмаленных воротничках, одобрил бы подобные занятия для юной особы.
И даже на пороге моей зрелости, когда я всеми правдами и неправдами вымолила у родителей разрешение посещать вечерние курсы на факультете метафизики в Мискатоникском университете, мой бедный отец не терял надежд успешно выдать замуж свою непутевую дочь, ставшую на зыбкую тропку малоисследованных и запретных областей человеческого знания.
Минуя трудности, причинами которым послужило мое "деревенское" происхождение, я вступала в одни декадентские кружки за другими, с головой погружаясь в псевдо-оккультную жизнь упаднической аркхэмской молодежи.
Ярким примером моего знакомства с так называемой богемой может послужить общения с неким Ричардом Аптоном Пикменом, именующим себя великим художником. Впрочем, по словам очевидцев, его работы были свидетельством его непревзойденного таланта как исполнителя — но, увы, лишь с технической стороны. Затем мне посчастливилось, если конечно это можно так назвать, узреть воочию несколько его картин, прежде чем он таинственным образом бесследно пропал. Думаю, это к лучшему — с подобной мерзостью мне более не хотелось сталкиваться никогда. Современное искусство и без того подвержено вырождению и нет никакого смысла ускорять этот процесс подобными мерзостными катализаторами. На самом деле, загадочные исчезновения зловещим облаком окутывали университет, и мой уход из студенческого общества, заигравшегося в свое упадническое волшебство, был лишь вопросом времени. Однако одно событие сыграло роль катализатора, кардинально изменив мой образ жизни и мировоззрение.
Вам, должно быть, интересно, что извлекло меня из манящего полумрака наполненных опием вечеров? То поистине чудовищный случай, объяснить который я едва ли смогу, исключив вмешательство каких-то богомерзких сил. Стояло необычайно жаркое лето, Аркхэм и пригород оказался в зловонной пасти эпидемии брюшного тифа. По причинам финансового характера мне пришлось нанести визит дяде — родному брату моего отца, еще в юном возрасте покинувшему отчий дом, чтобы самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Мы практически не общались — отец не одобрял этой связи, поэтому я обращалась к дядюшке, только испытывая определенного вида затруднения. Обнаружив его при смерти, со вздувшимся от болезни животом и пеной у рта я, не долго думая, вызвала врача, пролепетав в шипящее пластиковое нутро о том, что мой родственник собирается отдать концы. Врач явился незамедлительно — невысокий молодой человек с пронзительными голубыми глазами. Его ассистент торопливо вывел меня из спальни, где находился больной. И вновь услужливая память пытается стереть воспоминания, балансирующие на грани здравого смысла. Перед моим внутренним взором лишь слетевшая с петель дверь и темный силуэт, источающий непередаваемое зловоние. Не знаю, как мне удалось сбежать и что случилось там, в пронизанной болезненным смрадом спальне на самом деле — доктор провел там не менее часа, но позже я обнаружила себя в совершенно жалком состоянии на берегу грязного Мискатоника, что несет свои мутные воды к морю. Одежда моя была местами изорвана и покрыта отвратительного вида слизью и присохшей субстанцией, напоминавшей пену.
Этот инцидент стал апогеем кошмара, вынудившего меня вынырнуть из пучины оккультных наук, — ибо происходящее выходило за все ведомые мне рамки — и обратиться к знаниям другого толка. Непродолжительное общение с Асенат Уэйт, одной из декаденток Мискатоника кардинально перенаправило свои научные изыскания. С ее легкой руки ознакомившись с чудом сохранившимися заметками Кетси Мейсон, которая, якобы найдя правильное соотношение геометрических фигур, могла без труда перемещаться в пространстве, я поняла, к каким направлениям мне следует обратиться. В то время я как никогда нуждалась в рациональности, способной меня успокоить. Будучи не в силах объяснить произошедший со мной кошмар я принялась искать закономерность в окружающей меня реальности. Космогония и точные науки, такие как математика и квантовая механика на тот момент показались мне старыми знакомцами, и я была приятно удивлена тем, как много общего у древних легенд с современными научными разработками в отрасли, к примеру, многомерной геометрии. Как благородная алхимия является прародительницей химии, так и разваливающиеся от одного показания древние манускрипты, вне всяких сомнений, были, по сути, источниками исключительно точных научных знаний. Отныне все неведомое и непостижимое виделось мне в свете стройных линий чисел и изящных по своей красоте формул. Вам, должно быть, покажется странным, что молодая особа женского пола могла что-то смыслить в этих науках, но вышивание и вязание никогда не были моим коньком, а большая часть суток, проведенных в библиотеке, избавляла от странного чувства одиночества, совершенно не свойственного моей натуре. Временами мне казалось, что я — частичка чего-то большего, некоего гештальта, поиск и нахождение которого должны были стать центром моей личной вселенной. Однако шло время, а мои упрямые попытки докопаться до истины срывались одна за другой — ни один источник не удовлетворял меня полностью — знания погружались в меня, как в бездонный колодец, вытесняя воспоминания о прошлом. Я жила здесь и сейчас — непрерывно поглощая информацию. В такие моменты у меня создавалось впечатления, что чернила или типографская краска в прочитанных мною экземплярах блёкнут и выцветают, словно в лучах полуденного солнца.
В конце концов, моя душа возалкала экспериментов. Переходя от сухой теории к практике, я чувствовала себя настоящим искателем, женщиной-ученым на границе открытия мировой важности. Ах, если бы было возможно вернуться в прошлое. Не видеть всех этих мерзких книг и никогда не оказываться на смердящем плесенью и крысами гнилом чердаке с документами, таившими в себе отвратительные тайны моего рода! Вне всяких сомнений, именно они стали причиной моего сегодняшнего низвержения туда, откуда нет возврата.
Я давно перестала вести учет прочитанным мною книгам — их количество росло в геометрической прогрессии, и лишь конец рабочего дня в библиотеке вынуждал меня покинуть Университет. Ночью же я растягивалась на скрипучей, кишащей клопами постели — жилье получше я уже не могла себе позволить, не обращаясь за помощью к семье, — и смотрела, как на потолке расцветают узоры из грибка и отвратительных по форме потеков, в которых мне грезились фантастические очертания иных миров. Так я дожидалась рассвета, затем надевала одно из своих нарядных платьев и отправлялась в библиотеку. Мне не казалось странным отсутствие потребностей во сне или пище — я пила лишь воду и изредка — сладкий чай, однако вес мой не уменьшался, скорее даже наоборот. Думаю, к этому привел не слишком подвижный образ жизни.
Позволив древнему неименуемому, суть которого в туманных намеках изложена «Безымянными Культами» фон Юнтца, я перешла Рубикон. Моей точкой невозвращения стал день, когда мне впервые было позволено коснуться творения безумного араба Аль-Хазреда. Едва касаясь нечестивых страниц, я испытала такой ужас, что не смела ни перевернуть страницу, ни пристально всмотреться в переплетения арабской вязи. Постепенно ужас стал сменяться очарованием — со смесью страха и пугающей жадности я пожирала каждую написанную строчку, страницу за страницей, пока не прочла целиком Полное Издание. Многие, очень многие абзацы я перечитывала несколько раз, с истомой и трепетом, от которых начинали ныть кости.
Все дальнейшее угасает в тумане — сладкой, точно сахарная вата розовой дымке. Не помню, как добралась до своей комнаты — забитой до отказа мышами коморки почти под самой крышей, больше напоминающей чердак со странной, скошенной под углом стеной. Закатное солнце, окрашивающее двускатные аркхэмские крыши алым, превращало блики на поверхности Мискатоника в вспыхивающие неописуемым цветом арабески, а небо принимало необычный, зловещий оттенок. Несмотря на то, что разум мой был порабощен ритмом нездешних звезд, в голове уже оформился четкий план действий. Как глупо обходится тремя измерениями, когда их количество больше во много крат! Я не могла упустить случай применить обретенные знания, часть которых была почерпнута из книги, а часть появилась точно сама по себе — видимо, это и был многократно встречаемый мною феномен "памяти крови". Та, что сильнее ума, та, что кричит в нас, рвется из глубин подсознания, и которая заставляет кричать сквозь сон, сейчас услужливо подсказывала мне следующий шаг.
Комната со скошенной стеной была определенно удачна — я даже подумываю о том, что все случившееся не может быть обыкновенным стечением обстоятельств.
Обои в комнате, видимо, были настолько плохи, что сквозь них я видела отчетливо проступающие символы, начертанные на стенах. Впрочем, может все дело в необычном освещении такого странного оттенка, что я не могу найти ему соответствующее сравнение. Оно становилось все сильнее, и я шагнула прямо в него, как была — босиком, так и не сняв с руки часы, для которых эта поездка оказалась фатальной — они замерли и больше не шли, а стекло в них пресекла трещина, напоминающая предостережение.
Мне показалось, я вижу улицы Аркхэма — и в то же время другого, совершенно непохожего города, как иногда бывает во снах. Я видела узкие мощеные улицы и покосившиеся, нависающие над ними гниющие глыбы домов, следящих за мной своими подслеповатыми от пыли окнами.
Оказавшись в библиотеке, в которой прежде я провела количество дней, не поддающееся исчислению, я схватила книгу — сквозь стекло — оно не было преградой: человеческая плоть способна обуздать материю, пусть и ценой небольших повреждений. Больно не было — только удовольствие от прикосновения к книге. Терзающий мое тело приятный зуд стал сильнее — точно окружающее меня пространство было подвержено вибрациям, колебаниям, которые, то усиливались, то слабели в каком-то своем, неуловимом ритме. Все во мне — дыхание, кровоток, даже пульсация зрачков жаждала слияния с этой материальной музыкой кошмарных нездешних звезд, чье незримое сияние покалывало кожу. И вновь картина изменилась, хоть я и стояла на месте — менялся мир, вселенная, измерения искривились как стеклышки калейдоскопа, чтобы сместить пространство к нужным мне координатам.
Отец, исхудавший и постаревший и — неожиданно жалкий в допотопной ночной сорочке, с фонарем в руках что-то торопливо говорил — отчего-то не могла различить слов, только видела шамкающий провал рта. Глаза, привыкшие к буквам, метались по грязной комнате моего данвичского дома, убогость которого не мог скрыть полумрак. В любом случае, мне не было до этого дела. Главное — книга была со мной. А когда отец сделал шаг вперед — на меня обрушился водопад звуков, едва не выбивший у меня землю из-под ног, пугающий до головокружения, до рези в легких, которые обдало холодом. Но даже это не помешало мне различить алчный блеск в его затянутых катарактой глазах, а его скрюченные, темные пальцы на бледном фоне побитой молью ткани потянулись к книге. Он знал – всю жизнь знал правду, и лишь ждал моего возвращения, дабы завладеть гробовдохновленным фолиантом, или это лишь фантазия, материализовавшийся в рассветные часы страх?
Не знаю, что случилось в тот момент — память моя исчезала с катастрофической скоростью — все, что не являлось нужной мне информацией отсекалось, вырывалось с корнем — едва ли я осознавала свои действия, когда впилась в плечи своего отца, стоящего у входа в подвал. Думаю, я просто хотела обнять его после долгой разлуки. А еще в нашей гостиной никогда не было входа в подвал, вот, что странно. Только читала в трухлявых семейных архивах, что раньше на месте нашего поместья было кладбище — то ли индейцев, то ли цыган.
Плечи отца были теплыми даже сквозь ночную сорочку, точно в детстве, когда он изредка брал меня на руки, рассказывая отвратительные, страшные истории про волков с человечьими головами и бездонных пирамидах, в которых коридоры гонят журчание незримых во тьме флейт. Не чувствовала, клянусь, в руках никакого напряжения — он ведь немолод и просто потерял равновесие, свалившись с лестницы в одушевленный зев подвала. Не нужно было пытаться отнять мою книгу.
Всплыл вздувшимся мертвецом давний летний кошмар — сошедший с ума дядюшка был холоден, как лед, а его зубы в гнилом рту были острыми и едва не прокусили мне запястье. Кажется, его так никто и не похоронил, тело не нашли или что-то в этом роде. Не могу вспомнить имя того врача – не то Гарольд, не то Генри. И фамилия у него как шипение змей… Конечно, я не могла причинить отцу вред. Стоит туда спуститься, посмотреть, все ли в порядке. Пол отчего-то весь мокрый. Прошлое не умирает — точно болезнь оно растет в нас, взращивая свои отравленные плоды, если почва достаточно благодатна. Существуют силы, способные стереть человека подобно воде, размывающей чернила с выброшенного листа, если у подписавшего приговор человечеству недостанет сил и возможности исполнить задуманное.
Меня никогда не существовало, только оболочка, фарфоровая кукла с ядом внутри. Все виденные мною документы — подделка. Я не знаю, почему зеркала во всем доме превратились в оконные стекла — где сейчас скрывавшая их глубину амальгама?
Спускаюсь в подвал, чтобы быть ближе к земле, дальше от гнилостно пахнущей воды, прибывающей в комнату, сочащейся из стен. Меня охватывает непохожая ни на что сонливость, а склизкие нити подбираются все ближе к моему разуму, зрение покидает меня, и уже хлопают невидимые черные крылья!
И теперь я должна исполнить свое предназначение, жалкую роль смертоносного для человечества грешного сосуда. Отец мог бы гордиться мною — разве я не гостеприимная хозяйка, готовая дружелюбно распахнуть Двери милым сердцу гостям?
Выход из подвала становился все уже, а темнота наполняет душу гнетущим страхом, который исходит, похоже, от каждого камня, которыми выложены стены этого чудовищного склепа, чьи стены взмывают в какую-то отвратительную бездну. Где-то в вышине я вижу очертания обломанных ступеней...
Книга в моих руках не могла быть подлинником — заклинания безнадежно подверглись искажениям "... Где же страница семьсот пятьдесят один? Ночью они подсунули мне фальшивку!
Прости меня папочка... Страницы тускнеют и обугливаются... Хотя багровые чернила той, _подлинной_ становились лишь ярче!
Наш мир — это царство безумия. Безысходный ужас жизни, безраздельно господствующий над человеком держит его подобно цепному псу, с первых глотков зловонного воздуха обращая в своего раба и верного приспешника.

___________________________________________

Рецензия от плохого копа

Если честно, я навряд ли смогу выдать что-то вразумительное после прочтения данного текста. Слишком много сил я израсходовал, продираясь сквозь это. Я не буду врать, я не читал Лавкрафта, может, это и похоже на него (судя по всему такая цель и преследовалась), но лично я углядел в этом одну единственную аналогию. Сочинение восьмиклассницы, являющейся ярой поклонницей литературного гения того самого Лавкрафта, подражающей стилю и слогу, но не имеющей особых предпосылок к приятию особого мира мастера. Скудно, скучно, излишне заумно, стилизация была проведена, но недостаточно умело, что сделало текст крайне тяжелым для восприятия и чтения. но я уже говорил об этом. Идеи не углядел, возможно, я туповат для этого. Или ее просто нет.
Мой вердикт: больше не надо так. Сделайте что-то свое.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от хорошего копа

Не хочется говорить об этом тексте ничего плохого, но, извините, и хорошего сказать особо нечего. Так уж получилось, что я являюсь большим ценителем и почитателем таланта Лавкрафта. И я бы не сказал, что это - ужасная стилизация. Она, в общем-то, нормальная. Сохранен основной стиль, какие-то авторские приемы, ритмика текста вышла самой удачной. Но на этом, как бы, и всё, потому что текст немного скучен. Я ни в коем случае не хочу обидеть автора, но говорю только то, что почувствовал после прочтения. Признаюсь, Ваш текст висел на повестке дня уже очень давно, и первое, что я сказал бэдкопу, прочитав пару первых строчек: "Это, должно быть, интересно и здорово". Но потом как-то так вышло, что текст НЕ затягивал. И даже банальное "что будет дальше" и "чем всё закончится" не срабатывало, как это бывает в случае с другими подобными вялотекущими повествованиями. Именно поэтому текст пролежал так долго, у нас просто не доходили никак руки.
Плюс, часто бросались в глаза такие штуковины, вроде "закончить до конца". Будто закончить можно как-то ещё. Я понимаю, в авторском запале такие вещи часто не замечаются, но всё-таки при повторных вычитках следует подобные вещи учитывать.
Не совсем уразумел, с какой стороны тут что, кажется, для того, чтобы понять, нужно ещё раз прочитать, но я уже не осилю. Автор, мне понравилась стилизация и понравился слог, но я немного недопонял сюжета и того, каким боком он относится к нам и тематике нашего соо. С другой стороны, я понимаю, что это лишь мои проблемы, а потому прошу прощения за возможные незаслуженные тапки. Мне показалось, что в Вас есть потенциал, и я был бы рад почитать что-то не стилизованное.
Мой вердикт: воздержался.

с уважением
 хороший полицейский

Рецензия от шерифа

Согласен с хорошим по поводу того, что было бы интересно почитать от Вас что-то менее запутанное и менее стилизованное. Текст ровный, без особых шероховатостей, но немного скучный.

искренне Ваш,
 шериф

@темы: ориджинал, даркрум, Фандом: миры Лавкрафта, фанфикшен, рецензия, PG-13

---

[Рецензия #014]

[шериф]

Название: Счастливое число Левина
Автор: DFox ( он же Kyuubi L)
Бета: Glacialis
Дисклеймер: оридж
Рейтинг: NC-17
Статус: закончено
Жанр: дезфик, angst
Ворнинг: слэш, упоминание BDSM отношений, bloodplay, смерть персонажей. впечатлительным и нежным натурам не читать. вопрос о том, что хотел сказать автор своим произведением, остается открытым

Текст

За прошедшие четыре недели Антон целовался с семерыми парнями, но до секса дело так и не дошло.
Каждый раз в голове переключался невидимый тумблер, и Левин комкал свидание под первым попавшимся предлогом. Парни были неплохи, некоторые очень, но Левину вдруг становилось не до них. Он наскоро прощался, выскальзывал в ночной, слабо освещенный город и наматывал круги по улицам, возвращаясь домой только под утро.
Четыре недели. Двадцать восемь гребаных дней. Двадцать девять ночей. Город выпивал его душу, оставляя пустую разбитую оболочку. Возвращаясь домой, Антон наощупь добирался до кухни, наливал себе чего-нибудь крепкого. В абсолютной тишине наблюдал, как над домами сереет небо, и появляется слабая розоватая полоска рассвета. Чистил полную окурков пепельницу и шел в душ. Антон ненавидел рассвет.
Левин часто засыпал в маршрутках и метро, но ни разу не проехал своей остановки. Он был гладко выбрит, ухожен, безукоризненно вежлив с коллегами и посетителями. И только в курилке, по тому, с какой яростью Антон грыз кончик сигареты, можно было бы понять, что он на самом деле чувствует. Но об этой особенности никто не знал, и пепельница переполнялась искусанными до ваты окурками, а к вечеру все начиналось снова. Анкеты на сайте знакомств, пустые разговоры по аське, иногда - очередное неудачное свидание с очередным ничем не примечательным парнем.
"Любовь", "романтика", "всю жизнь вместе" давно стали для Левина словами, вышедшими из употребления. А секс - необходимой процедурой вроде душа.
С Волком они встретились в тренажерке, куда Антон ходил два раза в неделю не столько из-за заботы о собственной физической форме, сколько для того, чтобы потом, добравшись домой, упасть и забыться, наконец, долгожданным сном - без снотворного или бреда. Удавалось нечасто.
Волк смотрел на него в упор, в твердом ясном взгляде голубых глаз читалось любопытство и узнавание. Левин было дернулся, но потом понял, что уйти от встречи нельзя, это смешно, хотя Волк был последним человеком, которого бы Антон хотел видеть. Левин невольно поморщился, вспоминая их последнюю "встречу" - пьяный дебош двоих обдолбанных идиотов, едва не закончившийся могилой для одного и тюрьмой для другого.
Волк смотрел.
- Тренируешься здесь? - констатация очевидного факта. Кивок в ответ: "Да, не видишь разве?".
На этом разговор был исчерпан, но в раздевалке они опять столкнулись лицом к лицу, и Волк лениво, глядя в сторону, протянул:
- Как насчет вечера?
Антон поежился, но так и не смог сказать "нет".
Ровно в 9 к подъезду совсем не пафосной Левинской хрущевки подкатил так хорошо знакомый Антону темно-зеленый "ягуар". Волк, дождавшись, пока Левин сядет в машину, привлек его к себе, поцеловал - собственнически, сильно прикусывая губы. Левин, чувствуя на языке знакомый металлический привкус, откинулся на спинку сиденья - акценты были расставлены, выбор сделан.
Секс с Волком - полное подчинение, жесткий до жестокости - приносил такую желанную, но кратковременную, разрядку. Левин чувствовал себя пустым и чистым, он вскакивал по будильнику, проспав часа два-три, бодрый и деятельный. Стандартная процедура кофе-душ-бритье-рубашка-галстук-костюм подверглась изменениям; в моду у Левина вошли водолазки с длинными рукавами и глухим воротом, благо, дресс-код позволял. Но ссадины на костяшках пальцев, искусанные запекшиеся губы скрыть было трудновато. Кое-кто из коллег заинтересованно косился в его сторону, и Левин уже знал, что деликатное молчание продлится недолго.
Ближе к середине дня смутное беспокойство возвращалось, пустота вползала в него, заполняя поры, Антон начинал задыхаться. К ночи все повторялось: 230 по трассе, две бутылки виски на двоих в пригородной полосе, собственное тело, будто приносимое в жертву с такой исступленной яростью и готовностью, о которых потом, днем, Левин предпочитал не вспоминать.
- Дальше не проехать, - сказал таксист извиняющимся тоном. - Все перекрыто.
Левин кивнул, не глядя сунул водителю деньги и неохотно открыл дверцу. Вылезать из теплого чрева машины и идти пешком почти целый квартал до места встречи совсем не хотелось. Антон вздохнул и раскрыл зонт, стараясь, чтобы острые капли-снежинки меньше били по лицу. Сырой, холодный и неприветливый ноябрь полностью овладел городом.
Левин шел, борясь с зонтом, который то и дело норовил выгнуться или вовсе вырваться из рук, и пытался сосредоточиться на будущей встрече, найти правильные слова. От того, как он поведет разговор, зависело очень многое. Возможно, все.
- Антон? - знакомый голос заставил вздрогнуть, Левин застыл на месте, как вкопанный. Только этого не хватало. Влад.
Пару месяцев назад они расстались - мучительно болезненно для обоих, воспользовавшись ничтожным поводом. Левин неохотно вспоминал и само расставание, и предшествующие ему бесконечные разговоры и ссоры - они говорили, выясняли отношения, и все никак не могли поставить точку. Левину тогда казалось, что хуже быть просто не может. Он ошибался.
- Антон, куда ты пропал? На звонки не отвечаешь, в сети бываешь вообще? - Влад забрасывал его вопросами, Антон улыбался, отшучивался, что-то спрашивал сам. Со стороны - ни дать ни взять, встреча старых друзей. А внутри - плотный слежавшийся пласт пепла и золы и треснувшая почва, сквозь которую пробивается, клокочет магма. И боль. Левин и не думал, что будет настолько больно. Он все больше погружался в себя, с ужасом осознавая, что, оказывается, выхода нет, и все эти месяцы порознь были напрасны: и ночные прогулки до изнеможения, и пьянство, и вялые попытки писать, и Волк.
Прошло каких-то пять минут. Они с Владом продолжали обмениваться ничего не значащими репликами. Так, как могли бы говорить с кем угодно. Когда угодно.
- Ну, пока. Смотри же, не пропадай!
Антон механически улыбнулся в ответ:
- Теперь не пропаду. Пока.
Он забыл обо всем: о встрече, о зонте, не замечал впивающихся в лицо мелких острых снежинок, и очнулся только перед метро. Поняв, что безнадежно опоздал и промок, даже не расстроился.
Значит, ему только это и осталось: тренажерка, одиночество и опасный, как бритва, секс. Антон криво усмехнулся сам себе и нырнул в метро.
О том, что Волк разбился, Левин узнал из выпуска новостей. Он вообще редко смотрел телевизор, но иногда находило настроение, вечер выдавался из рук вон паршивым, и Антон, щелкая по бесконечной рекламе практически на всей сотне каналов, решил остановиться на криминальной хронике города. И буквально в первом же кадре увидел груду искореженного металла, в которой трудно было узнать машину. Антон и не узнал, а, скорее, почувствовал, и это было подобно удару под дых. Голос за кадром, между тем, сухо сообщал подробности аварии: вчера, на трассе, около 23 часов... водитель и пассажир "ягуара" погибли на месте, водитель... в тяжелом состоянии доставлен в больницу... причина аварии, по предварительным данным, - превышение скорости водителем "ягуара", находящимся в состоянии алкогольного опьянения. Картинка давно сменилась, пошла очередная реклама, а Левин сидел, тупо уставившись в экран, и думал только о двух вещах: Волка больше нет, и вчера, в этот злополучный вечер, с Волком мог быть он.
Но за пару часов до назначенного времени позвонила Лера, устроила скандал, снова требовала денег, кричала в трубку, что он бросил ее одну с ребенком, а он устало повторял, что жили они последние несколько месяцев своей недолгой семейной жизни порознь, и чей ребенок носит его фамилию и отчество Антон не знал, да и не хотел знать, но в помощи, если мог чем-то помочь, Лере никогда не отказывал. И, когда, в конце концов, Левин повесил трубку, то понял, что совершенно не хочет никуда ехать. Все, что ему хотелось - зарыться с головой в одеяло и заснуть. Волк от предложения остаться дома у Левина отказался.
Антон очнулся от оцепенения. Прошел на кухню, плеснул себе виски в стакан. Зацепился взглядом за календарь: вчера, оказывается, было 12. Двенадцать являлось счастливым числом Левина с самого детства. Счастливым? Ну-ну.
После смерти Волка почти ничего не изменилось. Антон все так же два раза в неделю ходил в зал, каждое утро с трудом отрывал голову от подушки из-за снотворного, наскоро брился, когда пил, когда нет, кофе, выкуривал две обязательных сигареты и уезжал на работу. Проводил вечера в асе, завел ЖЖ. Вот только секс после Волка его не интересовал вообще. Антон чувствовал, что совсем скоро выйдет в тираж. Если еще не вышел. Нельзя сказать, что это его тревожило. Левин убеждал себя, что всему виной возраст и череда неудач в личной жизни, что для него, в общем-то, совсем не было странно.
Антон удивлялся сам себе, наблюдая, как в приемной мается очередной красавчик модельной внешности, приглашенный на съемки. В былые времена Левин бы обязательно подошел, поинтересовался, как дела, сунул собеседнику в руки визитку со своим телефоном - он был знаком чуть ли не со всеми мало-мальски известными фотографами города и запросто мог устроить понравившемуся парню приличную фотосессию. Так, собственно, и с Владом они познакомились. Но не теперь.
Левин даже согласился провести вечер со своим шефом - подтянутым и спортивным мужчиной с седыми висками, на вид ни за что не дашь его 58 лет, максимум, до 45, - и, внутренне содрогаясь, наблюдал, как он ест, пьет, и не отдернул руку, когда узкая ладонь стиснула его пальцы. Антон готов был пойти дальше, если бы внезапно не увидел за соседним столиком - вспышка, озарение - Влада. И по короткому, быстро отведенному в сторону, взгляду понял: Влад его тоже заметил.
А в четыре часа утра тишину разорвал настойчивый звонок в дверь. Левин ругнулся, зарылся было головой в подушку, но нежданный гость продолжал звонить, и тогда Антон решил открыть дверь и в любом случае разобраться с тем, кто за ней.
Но в квартиру ввалися Влад, тряхнул белобрысой челкой и взглянул на Антона своими необычными аквамариновыми глазами:
- Я тут подумал, а хуле нам друг от друга бегать?
И Левин притянул его к себе, вдохнул знакомый запах его волос, парфюма, сигарет и дорогого алкоголя, и только потом, после всего, глядя на ровно и бесшумно дышащего во сне Влада, Левин вспомнил, что они забыли закрыть входную дверь.
Бесснежный слякотный декабрь близился к концу. Народ суетился, покупал елки, витрины даже маленьких магазинчиков зазывно блестели гирляндами. Но Левин не чувствовал праздника. Он засыпал и просыпался с привкусом горечи во рту, который нельзя было ничем забить, разбитый, уставший, как будто и не спал вовсе. Дни были похожи на ночи, а ночи - на дни, серое и черное, не разберешь, где какое. Кроме одного утра.
Когда Антон проснулся, Влад, полностью одетый, сидел на кухне, хмуро глядя в остывшую чашку, и курил.
Увидев Левина, нервно потушил сигарету:
- Ну, я, пожалуй, пойду, Антон. Прости, а?
Левин застыл на месте. Горло перехватило, комком подкатили дикая злость и какая-то почти детская обида.
- Все сказал?
Влад смерил его отрешенным пустым взглядом:
- А тебе мало?
Зря заговорил, зря повелся. Вообще все зря. Антона внезапно отпустило - как будто невидимый занавес упал и отгородил от окружающего мира. Левин видел, как губы Влада шевелятся, как он рассерженно жестикулирует, но смысл слов ускользал, и жесты почему-то казались смешными.
И тогда Антон засмеялся - искренне, как смеялся только в детстве. Продолжал смеяться, глядя на оторопелое лицо Влада, смеялся до слез даже тогда, когда Влад с размаху влепил ему пощечину. Левин смеялся все громче, пока не начал всхлипывать, и не съехал по стенке вниз, сжавшись в комок от рыданий. Когда он затих, Влад присел рядом и спросил негромко, будто боясь потревожить спящего:
- Антон, ты что, рехнулся?
Левин попытался что-то сказать, но не смог, вместо этого слабо помотал головой.
Влад поднялся и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Уже стемнело, когда Левин очнулся, на мобильном было 47 пропущенных вызовов. И ни одного - от Влада.
Пустота, которой Антон так боялся осенью, наконец, настигла его.
Резать оказалось проще по не совсем еще зажившему шраму. Левин теперь и не верил, что это было, а ведь пары месяцев не прошло.
...Волк, скалясь, сделал надрез, боль не сразу достигла основательно притупленного алкоголем сознания, края раны пропитывались кровью, все быстрее, и тогда Волк провел губами по обнаженной коже передплечья Антона - от локтя до запястья, - надолго остановившись на месте разреза. Левин свободной рукой вцепился Волку в волосы и дернул на себя, слизывая с губ солоноватую, отдающую железом жидкость, бредил и, кажется, просил еще. Но, когда лезвие опасной бритвы коснулось второй руки, не сдержался, выгнулся в оргазме, проваливаясь в темноту.
Потом Волк матерился сквозь зубы, стирая кровь и перевязывая раны, а Левин сидел молча, не двигаясь, с головой тяжелой и пустой. Он чувствовал только гулкое биение своего сердца.
Сейчас сердце не колотилось, наоборот, билось как никогда размеренно и четко. Антон чувствовал только глухое раздражение оттого, что все идет не совсем так, как задумано. Вена оказалась неожиданно скользкой, и сделать надрез никак не удавалось. Голова закружилась, руки дрожали. "Это физиология, - сказал себе Левин, - соберись", - и, сжав зубы, вдавил лезвие в упругую ткань.
На часах было 12 минут первого.
__________________________________________________________

Рецензия от плохого копа

Я ни разу не понял зачем это написано. Да, я проследил милую цепочку: расставание, опасная ебля, расставание с опасной еблей, блаблабла... Но объема мало. Как сказал один мой знакомый рыжеволосый пьяница "У меня создалось впечатление сжатого пересказа. Да и плохого притом". И я с ним согласен на все сто.
Вот слова, предложения и так далее они по отдельности все нормальные и так далее, но вместе. Это как будто я держу в руках телефон, в котором не хватает доброй половины деталей. В том числе и аккумулятора.
Оно нихуя не работает. Нужно менять прошивку, чо.
Мой вердикт: расширить и углубить.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от дерганного ирландца

Ну меня выше уже процитировали. В самом деле, показалось, что читаю школьное изложение по какой-нибудь книге. Причем, изложение на троечку. Это редкий и показательный пример того, как неплохой, в общем-то, по стилистике текст, сравнительно гладкий, почему-то кажется глупым и не обстоятельным. Кто пошел, куда пошел, нахуй пошел. Где эти страдания, чо ваще происходит, и кто все эти люди. Я будто побывал на маленькой тесной кухне, где какой-нибудь пьяный вдрызг кореш рассказал мне еле ворочающимся языком очень интересную историю, но я половины не понял, потому что сам был пьян тоже. Что-то где-то миссинг, однозначно. Финал навалился внезапно, как будто кусок просто выбросили, не заботясь о том, как почувствует себя читатель. При таком интересном и неоднозначном названии, самому числу уделено как-то слишком мало внимания, так что и название кажется не совсем оправданным. И отношения Антона с Волком очень какие-то скомканные получились, будто, блять, над ухом что-то просвистело, а ты не успел понять, чоэтобыло. Вообще, очень жаль, потому что первые несколько предложений были очень даже интригующими.
Мой вердикт: согласен с Бэдкопом.

пью за ваше здоровье,
 дерганный ирландец

Рецензия от шерифа

Название многообещающее, но текст средний и непонятный. Мотивы главного героя для меня так и остались загадкой, несмотря на то, что автор очень старательно пытался героя расписать.
Мой вердикт: согласен с парнями.

искренне Ваш,
 шериф

@темы: дезфик, ориджинал, рецензия, NC-17, ангст, Слэш

---

[Пост о рецензиях]

[плохой полицейский]

Мы все пятеро знатные придурки, конечно. Но иногда у нас случаются просветления, и мы даже начинаем отслеживать тенденции и замечать закономерности. И на данный момент существует одна тенденция в нашем миленьком сообществе, которая нас несколько не устраивает.
Данная тенденция заключается в том, что товарищи комментаторы в большинстве своем при чтении рецензируемых фиков кладут на сами фики, а танцуют от отзывов штатных рецензентов. Есть конечно еще и меньшинство, которое точно так же кладет на сам фик и в целях либо самоутверждения, либо преследуя желание выделиться в серой массе и показать какие они невъебенные личности и какой у них богатый внутренний мир и блблабла, наоборот пиздят диаметрально противоположные штатным рецензентам отзывы.
И это не есть хорошо.
Хотелось бы, чтобы читатели думали своей головой, а не бэд- гуд- коповскими, или же головой ирландца, или даже шерифа.

@темы: административное

---

[хороший полицейский]

Уважаемые сообщники.

У нас тут встал. Ну то есть, встал вопрос по поводу фэм-слэша. Без вашей помощи не обойтись, так что убедительно прошу и авторов, и читателей проголосовать в следующем опросе.

апд. в общем, судя по результатам, дальнейшее голосование не имеет смысла. БЫТЬ ФЭМ-СЛЭШУ, ждем текстов.)

запись создана: 26.02.2011 в 12:12

Вопрос: Быть ли фэм-слэшу в Участке#17?

1. Да.		117	(69.64%)
2. Нет.		51	(30.36%)
Всего:		168

@темы: административное

---

[Рецензия #013]

[шериф]

Название: Хорошая жена
Автор: Mstr M
Фэндом: watchmen
Объем: ~500 слов
Категория: ...драббл?
Жанр: флафф, доброта и дружба. Если сильно приглядеться, то можно углядеть пре-слеш.
Рейтинг: PG-13, за одно матерное слово.
Пейринг/Персонажи: Дэниэл Драйберг/Роршах, POV Дэниэла
Саммари: зарисовка на тему "я в твоем холодильнике @ ем твою еду".
Дисклеймер: я не Алан Мур и не претендую.
Предупреждение: у меня нет беты. v_v"

текст

Я выключаю свет, я возвращаюсь обратно в разобранную смятую постель. В последнее время очень плохо сплю.
Терпкий запах остается на кухне, но чавканье и звон посуды беспрепятственно проникают под дверь.
- У тебя кончились консервы. - Хриплый тяжелый голос тоже не находит дверь достойным препятствием.
Я накрываю голову подушкой и пытаюсь протолкнуть ее в уши.
Три часа ночи. Три часа ночи.
Он ввалился в мою квартиру, разбив окно. В три часа ночи. Теперь он жрет мою еду, а я закрываю уши.

Во второй раз я просыпаюсь от шума воды в ванной.
Сначала я не могу понять, что происходит, и случайно спихиваю рукой с тумбочки электронный будильник.
Красный циферблат высвечивает пять тридцать. Ненависть, раздражение - вот что я должен чувствовать.
Но в груди среди ватного уюта чернильным гелем разливается только усталость.
Я вздыхаю и иду на кухню.

Пока мою посуду, он выключает воду. Мне кажется, что он прислушивается. За стенкой. В душе.
Я встряхиваю плечи, пытаясь отогнать навязчивую и глупую мысль. Сама идея, ментальный образ Уолтера, прислонившегося к скользкому кафелю щекой и переминающегося с ноги на ногу, заставляет меня улыбнуться.
- Где у тебя полотенца? - не спрашивает, требует он из ванной комнаты.
Усилием воли я убираю с лица глупую улыбку.

- Прекрати.
Я давлюсь кофе и поднимаю взгляд.
- Прекратить что?
- Пялиться на мои ноги.
Я не пялюсь на его ноги. Я рассматриваю свои тапочки, которые, по стечению обстоятельств, оказались надетыми на его ноги.
- Я смотрю на свои тапочки, Роршах.
- Пялишься на мои ноги.
Я не отвечаю и утыкаюсь носом в коричневую кружку.
Он издает недовольный звук, свое обычное "хрм", и добавляет какое-то горловое фонетическое оскорбление. Я уверен, что это было оскорбление. Как будто он хотел сказать "хам" или "дурак", но слишком суров и брутален, чтобы опускаться до бытовых обзываний.

Я не сразу замечаю это, но он засыпает в кресле. Наверняка опять весь день занимался вершением справедливости. И всю ночь. И день до этого. И ночь.
Он спит неожиданно крепко - когда я накрываю его пледом, единственное, что он делает - сонно бормочет "хрм, не сплю".
Маска смотрится неуместно в ансамбле с махровым халатом, моими тапочками и оранжевым пледом. Я чувствую странную ажитацию, когда снимаю его маску. Мне кажется, что мой пульс отдается в кончиках пальцев, но Уолтер только раздраженно мычит.
Я присаживаюсь рядом и шепотом спрашиваю, не хочет ли он лечь на диван.
Размеренное сопение - вот и весь ответ, который я получаю.

В спальне приходится наглухо задернуть шторы, потому что уже светло.
Я падаю на кровать, утыкаясь лицом в холодную простыню, и обнимаю одеяло.
Прежде чем провалиться в глухой сон, я думаю, что я - хорошая жена.

Проснувшись, я нахожу на соседней подушке картонный квадрат записки: "Дэниэл, купи консервов, не будь пидором".
С обратной стороны на меня смотрит черная клякса. Она похожа на мое лицо - такая же расплывчатая и помятая.
Я встаю и надеваю очки.
Надо сходить в магазин. У меня кончились консервы.
_______________________________________________________________________

рецензия от плохого полицейского

Увидав название, решил что сейчас буду читать мэрисью с членом. Спасибо, что не оправдали моих надежд. Первые несколько абзацев манера речи, постановка предложений казались несколько тяжеловесными и угловатыми, но дальше пошло резвее. Либо приноровился, либо там текст уже выпрямился, вошел в колею так сказать.
В общем и целом очень неплохо.
Постскриптум: похвалит как следует гудкоп.
Мой вердикт: ничо так

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от хорошего полицейского

Вылезаю повторно, потому что Роршах, потому что ху уотч зэ уотчмен, потому что Алан Мур, ну, в общем, Вы меня поняли. Один из случаев, когда грех промолчать блиать, я палюсь. Маленькая такая зарисовочка, раздробленная на микросценки - выглядит очень естественно. Есть в ней что-то такое комическое, милое и забавное. Наверное, всё дело в грозном Роршахе в халате и домашних тапочках. Мне понравилось, каким он у Вас получился: неловким и странным в домашнем уюте, явно ему чуждом. Ну и, соответственно, когда Роршах не рубит и не восстанавливает справедливость, не бродит по городу, обуреваемый мрачными мыслями, что он делает? Ваша вариация мне пришлась по душе, правда. Смущенные кряхтения, топорные фразочки типа "пялишься на мои ноги". Здорово. Он у Вас даже в такой нетипичной для себя обстановке получился очень вхарактерным. Впрочем, и Дэниэл по вхарактерности не отстает тоже.
Наверняка опять весь день занимался вершением справедливости. И всю ночь. И день до этого. И ночь. - браво, улыбнуло.) так похоже на Роршаха. В целом, в Вашем тексте есть некоторые недоработки и ошибки, но, так как я не бэта, указывать на них не стану. Стиль Ваш мне нравится, ирония, на мой взгляд, удалась. Если захотите, можете обратиться в у-мыл, я бы с большим удовольствием побэтил текст.
Мой вердикт: дайте ещё!

с уважением,
 хороший полицейский

рецензия от шерифа

Насчет неповоротливости первых пары абзацев соглашусь с бэдкопом. А вот насчет отличной иронии и вхарактерности персонажей - с гудкопом. В целом, это очень неплохой текст, самобытный и легкий в чтении. И не ПВП! (зачеркнуто).
Мой вердикт: мы любим супергероев.

искренне Ваш,
 шериф

@темы: Флафф, Фандом: Watchmen, фанфикшен, рецензия, POV, PG-13, Романтика

---

[Рецензия #012]

[шериф]

Название: «Смотри. Чайки»
Автор: ди хасами
Фэндом: ориджинал
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Джон/Сэм (original male characters)
Жанр: ангст, POV, драма
Саунд: Breaking Benjamin "Anthem Of The Angels"
Предупреждения: инцест, смерть персонажей, беспорядочно использованная ненормативная лексика, обрывочные предложения. ребят, если это ваши сквики, не трепите себе нервы, не читайте.

текст

Days go on forever
But I have not left your side
We can chase the dark together
If you go then so will I.

1.
Он говорит:
-Смотри. Чайки.
И вот тут я начинаю плакать. Просто иду рядом с ним и реву, даже не стесняясь. Парни не плачут, ага. Я засовываю руки в карманы. Хлюпаю носом. И я думаю, что это самое «парни не плачут» наверняка придумала девчонка. Без вариантов.
Он просит:
-Прекрати.
У меня полные кроссовки песка, идти очень неудобно. Мне хочется курить, хотя я, в общем-то, не курю. Он, значит, просит меня прекратить. Его лица не видно из-за серого капюшона. Чайки, бля. Я всё ещё хнычу. Ветер дует, заставляя слезы высыхать на лице. Неприятно стягивая кожу. Кажется, ещё немного, и я начну всхлипывать. Легко сказать «прекрати». Можно подумать, я часто плачу. В последний раз я так рыдал, когда помер наш пес. Скай его звали. Умный был, хороший. Жалко, конечно. Но сейчас, в общем-то, не о нем речь.
Мы все идем. В принципе, мы можем так идти ещё очень долго. Пляж большой. И пустой. Только я, Джон и чайки. Ебануться. А кроссовки все зачерпывают песок, и я думаю, сколько же там ещё поместится? Когда я начинаю всхлипывать, Джон останавливается. Он, значит, останавливается и меня тоже тормозит. Берет своей рукой чуть выше локтя.
Я говорю:
-Чего?
Всхлип.
-Чего мы встали?
Всхлип. Я боюсь надолго закрывать глаза. Боюсь темноты.
-Не смотри на меня так, - говорю.
Всхлип. Интересно, как долго я продержусь без сна?
Джон смотрит на меня. Долго так смотрит. Внимательно, блин. Хочется отвернуться, но я этого не делаю. Нельзя.
-Что нам теперь делать?
Это Джон меня спрашивает. Чайки его любимые орут так, что мне хочется их перестрелять. А потом каждой в отдельности открутить голову. Плакать больше не получается, поэтому я просто начинаю размазывать слезы и сопли по лицу. Рукавом куртки. У Джона глаза карие, красивые. Зараза. И не плачет ведь, а я вот не выдержал. Облажался. У Джона всё лицо в щетине – это он так пытается отрастить бороду. А у меня зато волосы красные. Мама целую неделю со мной из-за этого не разговаривала. Прости, мама. Мудак я. И Джон тоже. Я уже успокоился. Чайки орут, ветер дует. Я молчу.
Джон говорит:
-Брат.
Я мысленно делаю себе харакири и наблюдаю, как кишки вываливаются из распоротого живота.
Он говорит:
-Зачем мы это сделали?
Кишки всё вываливаются. Под ногами уже натекла лужа крови. И целая горка внутренностей. Слетаются чайки, начинают орать ещё истошнее. Одна чайка спрашивает:
-Сэм, зачем вы это сделали?
Я отвечаю чайке:
-Откуда мне знать.
Я отвечаю Джону:
-Откуда мне знать.
Чайка, кажется, не поняла. Ну и ладно. Что с нее взять, с тупой крикливой птицы. Вонючей, к тому же.
Нет, ну правда, откуда мне знать, зачем вчера я улегся на одну кровать с братом? У меня и своя кровать есть, очень даже удобная. Чайка глядит на меня недоверчиво. Кишки начинают страшно смердеть. В моем вспоротом животе зияет огромная черная дыра. Здрасьте, я Сэм-Черная-Дыра. У меня внутри пусто и темно. Да.
Джон садится на песок. Капюшон сползает с головы, и я вижу темную коротко стриженую макушку. Я бы тоже сел, но дыра мешает. Небо серое, пасмурное. Всё в тучах. И ещё, конечно, чайки. О них нельзя забывать.
-Так вот, - мысленно обращаюсь я к одной из чаек, той, которая самая вонючая и самая любопытная. – Лег я, значит. А он такой теплый. Нет, ну правда. Дома холодно было. Ты бы видела нашу квартирку. Грязная и щели кругом.
Чайка как будто наконец начинает врубаться. Смотрит на меня сочувственно. Воодушевленный таким сопереживанием, я продолжаю:
-Ну я и прижался к нему. Он вроде засыпал уже, не правом боку лежал. Я, чтобы и ему теплее было, обнял его.
Пока я беседую с чайкой, Джон успевает закурить. Тоже мне. На меня даже не смотрит. Выдыхает дым и пялится в ватное небо. Отец бы его убил, если б узнал, что он курит. Но отца у нас уже давно нету. Да и хрен с ним. Чайка нетерпеливо зыркает на меня.
-Ах, прости, - мысленно говорю я чайке. – Задумался. Так вот, обнимаю я брата. И рукой начинаю водить по его груди. Пишу на ней пальцем «Джон». Потом пишу «говно». Он просыпается и говорит: «Какого хрена, Сэм?». Ну, я, естественно, понятия не имею, какого хрена. И я ему отвечаю: «Холодно». Он говорит: «Одеяло достань. Там в шкафу есть запасное».
Чайка хрипло смеется. Сволочь. Я мысленно матерю её. Она обиженно замолкает. Я кошусь на Джона, проверяя, не спалил ли он случайно нашу с чайкой милую беседу. Но Джон не обращает на нас внимания. Сидит себе попыхивает сигареткой. Можно продолжить.
-На чем я там остановился? – провожу рукой по волосам. Они почему-то влажные. Чайка трагично закатывает глаза. Наглая. – Ах, да. Одеяло, значит, запасное. Я вру: «Его мать забрала». Джон, конечно, мне верит. Он мне всегда верит. Я вывожу пальцем у него на груди «Одея…». Джон начинает двигаться, чтобы поправить подушку. И рука моя сползает прямо на его живот. Живот у него мягкий и тоже теплый, с шершавыми волосками. Я зачем-то начинаю этот самый живот гладить ладонью. Осторожно так. Джон бурчит: «Дай поспать». А мне вот спать не хочется, хоть убей. Я уже согрелся, но к себе в кровать почему-то возвращаться не спешу. И вот я лежу. Темно. Джон, кажется, снова начинает засыпать. Я щупаю резинку его трусов. Широкая такая, ребристая. Я глажу её пальцами…
-Не устал ещё стоять? – интересуется чайка. Заботливая какая. Я вздрагиваю. Джон уже не курит, просто сидит, подтянув колени к подбородку, обхватив ноги руками. Я, оказывается, действительно устал. Черт с ней, с дырой. Двигаю кроссовком кишки и сажусь чуть позади Джона на песок. Песок, кстати, холодный. Набираю горстку в ладони. Пропускаю сквозь пальцы. Рассказываю:
-Там, где резинка и чуть ниже у Джона особенно тепло. Я не удерживаюсь и начинаю ощупывать через трусы. Там всё мягкое, податливое. И трогать приятно. Ну, вот я и трогаю. Как последний идиот. И чувствую, как у меня начинает вставать. Я даже растерялся. Джон, видимо, тоже почувствовал, как у меня встал и сразу проснулся. И шипит на меня из темноты: «Ты что творишь?». Я замираю. Но уже поздно: у Джона тоже встал – я прямо чувствую своей рукой, как там всё напряглось. Ну, думаю, пиздец. Приехали. Джон осторожно говорит: «Брат, убери руку и будем считать всё это приступом лунатизма». Мысль, конечно, хорошая. Он говорит: «Будем считать, что тебе снилось, будто ты щупаешь Алекса». Алекс – это мой приятель. Джон его терпеть не может и вечно говорит, что мы пидоры. Я и не спорю.
Я говорю: «Ага», но руку не убираю, продолжаю гладить. У Джона уже все трусы мокрые. У меня – тоже. Мне даже жарко становится и хочется сбросить одеяло на пол. Джон молчит и не двигается. Кажется, даже дыхание задержал. И тогда я просто беру и сую руку ему в трусы. Обхватываю член покрепче. И начинаю дрочить. А сам всё думаю «Бля, это же мой брат». Джон каждую минуту говорит что-то типа «Нельзя» или «Не надо», а сам подставляется, ерзает. И дышит громко.
Чайка смущенно пыхтит. Джон пишет пальцем на песке «Боже, прости». Стирает. Пишет «Боже, я спал со своим братом». Опять стирает кроссовком. Я отворачиваюсь. Не хочу видеть, что ещё он там придумает.
Чайка спрашивает осторожно:
-А дальше?
Втянулась уже.
Я говорю:
-Ну что дальше… я ему дрочу, а сам трусь об него. А потом он вдруг стонать начал, хрипло так, в подушку. И я сразу кончил.
Чайка тактично делает вид, что не замечает, как у меня снова встает, пока я всё это рассказываю в таких подробностях.
-А у Джона никак не получается. У меня уже рука устала и опять стояк. Стали мы, значит, целоваться. Так странно это было. Вроде брат. Неправильно, все дела. А мне наоборот. Хорошо как-то, спокойно. Целуемся, в общем. Ему тоже хорошо, я чувствую. Только не кончает никак. Мне аж обидно стало. И я говорю: «Давай». И на спину переворачиваюсь. Он говорит: «У меня с парнями никогда не было». А я ему: «У меня тоже». Вру, конечно. Один раз уже было. Но пусть лучше Джон думает, что не было. Он мне верит. Вошел, значит. Больно конечно, ужас. Но всё равно хорошо. И я всё пытаюсь найти причину, почему нам надо остановиться. И не получается. Потому что Джон во мне двигается, думать мешает. Ну, а потом всё закончилось. Меня сразу вырубило. Просто уснул и всё. А утром проснулся и думаю «Бля, хоть бы это всё мне померещилось». Открываю глаза, а Джон весь такой бледный и серьёзный ходит по комнате. Даже одеться уже успел. А я без трусов на его кровати, и значит, нихуя, не померещилось. В школу, конечно, не пошли. Какая школа, когда такое. Мне страшно стало. Ночью-то всё по-другому, не соображаешь особо. А тут утро. Всё тусклое, мутное. Простыня в сперме, блин. В общем, неприятно и страшно. И главное что теперь друг другу говорить – тоже непонятно. Хорошо, мама раньше нас ушла. Как ей в глаза смотреть теперь – хрен его знает.
Чайка говорит:
-Психи какие.
Лучше бы вообще ничего не говорила. Дура. Я ей мысленно говорю, что сеанс окончен, и она может проваливать. Надувшись, чайка орет и улетает. Джон всё что-то выводит на песке. Я всматриваюсь и вижу «Сэм. Сэм. Сэм. Сэм…». Буквы кривые, пляшут. Мне опять хочется плакать, но я себя сдерживаю. Хватит уже на сегодня.
Я спрашиваю как бы между прочим:
-Джон, ты жалеешь, да?
Он прекращает свое занятие и поворачивается ко мне. Между нами куча кишок из моего живота, но Джон, конечно, её не видит. Глаза у него такие. Я всё никак не привыкну. С рождения смотрю, а привыкнуть не могу. Такие глаза только в мультфильмах бывают у самых пушистых положительных героев. И ещё вот у Джона.
Он говорит:
-Я боюсь.
Ну конечно, я его понимаю. Я тоже боюсь, мне, может, даже страшнее, чем ему.
-Чего боишься? – спрашиваю.
-Боюсь темноты, если тебя не будет рядом.
Я понимаю. Я киваю, тянусь и сжимаю его руку. Она такая холодная, вся в песке. Моя – тоже. Мы сейчас в темноте. И друг без друга очень плохо. Вместе конечно тоже страшно. Но по одиночке мы пропадем совсем.
-Я не жалею, - говорит Джон. – Только бы выйти из темноты.
Чайки орут опять. Но мне уже на них всё равно. Он же мой брат. Мы уже друг без друга не сможем. Темноту можно пройти только вместе. Я прячу лицо в складках его серой кофты. А он гладит меня, запускает пальцы в волосы, оставляя там песок. И мне становится лучше. Мне становится тепло и спокойно, страхи на время отступают. Я знаю, что только на время. Что потом они вернутся. Что темнота станет ещё непрогляднее. Но сейчас всё хорошо. Сейчас я ищу своими губами губы Джона и целую. Целую. Целую. Мы лежим на песке. Мне не холодно, потому что Джон обнимает меня. Завтра, наверное, он снова скажет: «Смотри. Чайки». А я снова заплачу как ненормальный. Но темнота когда-нибудь закончится. За темнотой всегда идет свет.

2.
В небе кружатся чайки. Они такие красивые. И небо – оно цвета индиго. И ветер, летящий с океана, он такой теплый. Этот ветер – он свободный. Здесь очень хорошо. Песок приятно греет спину. Если это ад, которым пугают детей, то, черт побери, ради этого всем стоит стать грешниками.

Я стою на пороге комнаты. И всё, что я могу думать: «Нет». Нет, нет, нет, только не это. Окно нараспашку, пробирающий до костей ветер гуляет по комнате. Наши постели расправлены. Я стою, сжимая кулаки. Джон болтается посреди комнаты. Лицо, это лицо – оно больше ему не принадлежит. Записка на столе, но я даже не хочу её читать.

Он спрашивает:
-Ты помнишь, где мы?
Я говорю:
-Нет.

Окно открыто, дома никого. И это всё, что мне нужно. Взбираюсь на высокий подоконник. На Джона не смотрю. Не могу.

Он спрашивает:
-Ты помнишь, зачем мы сюда пришли?
Его пальцы в моих волосах.
И я говорю:
-Нет.

Ветер бьет меня по лицу. Словно дает пощечины. Я впиваюсь пальцами в оконную раму. Вниз не смотрю, только в небо.

Мне кажется, что он улыбается.
Улыбается и спрашивает:
-Ты помнишь, что я только что сказал?
Я облизываю губы.
Я говорю:
-Нет.

Там чайка. Откуда она взялась – понятия не имею. Та самая чайка. И я уже не держусь. И я делаю шаг.

Он приподнимается на локте.
Смотрит на меня.
И он спрашивает:
-Тебе хорошо?
Сердце успевает пропустить несколько ударов.
И я говорю:
-Да.[/
______________________________________________________________________________
MORE]

рецензия от плохого копа

Я всё-таки как-нибудь устрою акцию бесплатной раздачи антидепрессантов ангстовым авторам. Ребята, нувычо? Мы тут обрыдались всем участком. Автор, видимо, очень любит Паланика, судя по стилю. Поскольку надо автора поругать (я же всё-таки плохой), скажу про маленькие ошибочки и чрезмерную паланиковщину. К тому же, чозасопли? Ну, ё-моё, трахнулись и трахнулись. Жили бы дальше долго и счастливо. Нет жеж, надо было всё испортить! Какая молодежь пошла неспокойная. Я тоже чаек не люблю, они реально орут и воняют. История трогательная и девачковая, но треш типа кишок на песочке я заценил!
Мой вердикт: больше кишочков, меньше сопелек.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

рецензия от дерганного ирландца

А я проникся. Во-первых, хороший пов получился. Автору действительно удалось создать особую манеру речи персонажа, этого самого Сэма. Плюс хороший прием с чайками, которым он рассказывал свою историю. Я, если честно, как и та самая вонючая и самая крикливая чайка, втянулся. С дырой в животе и кишками тоже неплохо получилось, хоть и немного отталкивающе. Сцена секса в переложении мальчишки вышла нелепой, но, наверное, автор так и задумывал. Хорошо, что там не было нарочитых красивостей вроде эротичных стонов и воплей "Да-да, братик, возьми меня!". Утро будто сам увидел: стыдное и тусклое. В целом, это очень неплохо. Обрывочность иногда не в тему, но это не так страшно.
Мой вердикт: понравилось.

пью за Ваше здоровье,
 дерганный ирландец

рецензия от шерифа

Ну хоть не ПВП, уже радует. Я не люблю излишний трагизм, но этот текст дочитал потому, что понравился стиль повествования. Концовка, конечно, ебанутая, но в то же время в чем-то она положительная и "хэппи".

искренне Ваш,
 шериф

@темы: ориджинал, инцест, рецензия, NC-17, POV, Слэш

---

[Рецензия #011]

[шериф]

Название: Постоянство
Автор: Kalahari
Фэндом: Naruto
Объем: драббл
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Пейринг/Персонажи: Орочимару/Кимимаро
Дисклеймер: их нарисовал Кишимото
Предупреждения (если есть): немного насилия и крови))

Текст

Стоять под душем хорошо. Вода едва теплая, но именно такая сейчас и нужна - смыть пот, усталость, освежить после изнурительной тренировки.
Орочимару стоит в ванной, упершись руками в стену, низко опустив голову, позволяет воде литься ему на загривок и беспрепятственно стекать дальше. Позволяет Кимимаро намыливать и тереть себе спину, разминать шею и плечи, бесстыже гладить руками бока и живот. От мальчишки пышет жаром, как от печки, его желания и намерения прозрачны и предсказуемы. Они всего-то несколько раз приняли душ вместе, а он уже возомнил себе, что это привычка, традиция, почти ритуальное действо.
Кимимаро осторожен, его действия легки и ненавязчивы, и в то же время уверенны и настойчивы. Обычно Змея вполне устраивает и аккуратность юноши, и его желание угодить сенсею, но сегодня привычные действия вызывают только раздражение и досаду.
Кагуя наизусть знает тело хозяина: целует спину и выступающие лопатки, обводит языком позвонки, прикусывает кожу; гладит соски, выкручивает и сжимает; легкой щекоткой проходится по внутренней поверхности бедер. Тело знает все его ласки и послушно реагирует, и это злит Орочимару еще больше.
Кимимаро обнимает его, прижимается щекой к спине, одновременно вдавливаясь в него твердым членом. Мальчишка вынослив, как вол, и у него встает в любое время, в любой ситуации, стоит только Орочимару бросить на него обещающий взгляд. И эта беспрекословная готовность сегодня выводит саннина из себя. Ему страстно хочется схватить Кагую за волосы и приложить со всей силы об стену. Он делает попытку отстраниться от ученика, все еще стараясь держать себя в руках, но Кимимаро держит крепко, просовывает колено ему между ног и это становится последней каплей.
Орочимару резко бьет юноше локтем в живот и отшвыривает от себя. В глазах Кимимаро мелькает недоумение, а потом - принятие, он и не думает сопротивляться. Он поднимается на ноги. Тогда Орочимару вцепляется ему в волосы и снова швыряет на дно ванны. Белоснежная прядь остается в кулаке. Кимимаро падает неудачно, рассекая бровь о неровный бортик. Кровь тут же заливает лицо. Он стирает ее кулаком и поднимается снова.
Орочимару испытывает дикое, животное возбуждение при виде крови, он заламывает мальчишке руку за спину и впечатывает того лицом в стену.
Входит резко, без подготовки, и движется грубо и быстро. Дыхание рваное, тяжелое; толчки яростные и глубокие. Белый кафель покрывается розовыми узорами. Кимимаро стонет, и Змей хочет думать, что от боли, хотя и не уверен в этом. Он трахает мальчишку так, словно наказывает за серьезный проступок. Он сейчас совсем не хочет, чтобы Кагуя получал удовольствие, поэтому, когда тот вдруг кончает, Орочимару бьет его наотмашь, не замедляясь при этом ни на мгновение. Теперь он старается сдерживать себя, чтобы растянуть процесс как можно дольше. Однако, он слишком близок к разрядке, и желание кончить пересиливает желание помучить ученика. Несколько особенно глубоких толчков, и Змей заливает внутренности мальчишки своим семенем.
Он все еще злится, хотя уже не так сильно. Орочимару разжимает хватку, и Кимимаро медленно сползает по стене вниз. Розовые полосы тянутся вслед за ним.
Змей методично домывается, вытирает волосы полотенцем, одевается, разглядывает себя в зеркале. Все это время Кагуя неподвижно лежит, свернувшись в комок, на дне ванной.
Орочимару недоволен. Ему хочется что-то сказать, поставить логическую точку, поэтому он снова хватает юношу за волосы и заставляет посмотреть на себя:
- Тебе понравилось, мой мальчик?
Он не ждет ответа - ему достаточно услышать всхлип, вздох, стон - что-нибудь. Кимимаро молчит. Он лишь поднимает голову, и Орочимару видит его абсолютно счастливые глаза.
- Ты неисправим! - он отпихивает от себя юношу почти нежно. Ярость прошла, и сейчас он думает, что, возможно, не так уж и плохо, когда кто-то так постоянен в своих чувствах к нему.
____________________________________________________________________

Рецензия от плохого копа

Эх... не вовремя я использовал метафору с дятлом. Тогда еще не прочитал сего творения. Ну... банальненько, что. В каждом фандомчике есть такой фичочекъ. С еблечкой в душике. Где один герой, обычно он суровый адский уке, жестко ебет своего кавайного, но тоже сурового сэме, который покорно принимает проявление суровой, но кавайной любви.... Простите, запутался в эпитетах.
Так на чем это я?... Ах да! Еблечка в душике. Да, идея совсем не нова. Прописка скучновата. Детальки насчет кровушки на белом кафеле и все той же кровушки, не эстетично хлюпающей в заднем проходике... а, чиорд! На меня напала мания немножечко коверкать слова на сладенький манер! Наверное все дело в том, что написан фанфик по мультику. Все-все. В общем. Исполнение... ну так, на четверочку. Задумка на тройку. В итоге получается средний фик, без явных минусов и явных плюсов.
Мой вердикт: не торт.

с любовью во все физиологические отверстия,
 плохой полицейский

Рецензия от дерганного ирландца

Если честно, ничего необычного в тексте не увидел, ну вот вообще. Рецензировать подобного рода ПВП скучно, потому что они, обоже, все на один хуй, так сказать: член в жопу, стоны ярости, стоны наслаждения, прогибания в спине, сперма по внутренней стороне бедер, хлюпанье яиц. Набор штампов. Нет, я понимаю, нельзя требовать от ПВП большего, так как эти штампы являются неотъемлемой частью жанра. Тут, вроде, есть фишка, как я понял: жестокость и подчинение, рай садомазохиста. Ну, блин, скучно, дети мои! Опять же: такое мини можно встретить везде, в любом фэндоме. И если Вы думаете, что именно Ваше ПВП очень оригинально, желанно и гениально, то, бля, мы так не думаем, уж простите, чуваки. Жосскоеблю можно было и выразительнее написать. Знаете, как копирайтеры пишут из статьи в статью одно и то же, но условие им ставят: Ваше одно и то же не должно быть похоже на чужие. Так и здесь. Если уж и пишите ПВП, причем, жосское, так вплетите в него что-то эдакое, от чего бы не хотелось зевать. Ну да, дрочненько, но, нет, я не кончил. Суровый топ, после того, как мы тут погуглили, нам понравился, и Вы его прописали хорошо. И ещё один плюс: достаточно гладкий текст, без явных фэйспалм-элементов в плане грамматики и стилистики.
Мой вердикт: обыкновенный нормальный текст.

пью за Ваше здоровье,
 дерганный ирландец

Рецензия от шерифа

Автор, если есть что-то более интересное в жанровом плане, будем рады. Этот текст ничем не зацепил.

искренне Ваш,
 шериф

@темы: Фандом: Naruto, фанфикшен, рецензия, PWP, R, Слэш